И еще хочется сделать последнее авторское замечание. Все вы в своей жизни, так же как и наши предки, не раз и встречали и не раз еще встретите, такое хорошую и вкусную вещь, как гречневая каша. Самая любимая из всех каш для мальчика, который здесь автор. И поэтому недаром ей и посвящен один из рассказов этой книжки. Даже и не верится, что могли быть времена, когда мечталось об обыкновенной простой каше. Но когда неделю другую питаешься жмыхом и прелой картошкой, мечты выглядят совсем иначе.
Теперь, когда родина доверит вам оружие, или большое строительство, выход в космос или спасение человеческого сердца, эта каша, как добрая тетушка, вновь и не один раз напитает и радует хорошего человека.
Ведь эта гречневая каша не просто символ сытой и здоровой еды. Каша, как и Родина, как и наша Белгородская область, как и Курская дуга – все это составные части произошедшей здесь Курской битвы, которая является:
МАТУШКОЙ НАШЕЙ ПОБЕДЫ
И многое стоит за этими словами. Вот только я все чаще вспоминаю одно детское дело. История про то, как хоронили моего дружка.
Смерти было так много вокруг, и такие жуткие, что неизвестно по какому закону, вдруг превращались в самые разные приключения. Будто сам тогдашний Бог войны принимал в этом свое гадское свирепое участие. Ведь ему нужно, чтобы много было войны, много смертей и не просто так, но и еще такое, тоже было.
Мой друг, сам, втихаря, за сараем, пытался сам разрядить итальянскую, такую блестящую мину, и на все про все – молотком и зубилом. Хоронили его в снарядном немецком ящике. Ящик был крепкий. Весь окованный железом, как и подошва немецкого сапога, но чуть не такой, как надо. Дедушка почти сам отдал его на наши похороны. Пока везли на тележке – ничего. В могилу мы сами этот страшный военный гроб поставили-всунули, нами еще дедушка командовал. Стали закрывать, а крышка не закрывается.
Ноги засунут, голова, перевязанная сухим кровавым полотенцем, вылезает наружу. Голову еще раз спрячут, ноги в летних валенках торчат в разные стороны. Тут три маленьких девчонки, что увязались с нами, испугались.
А мы, его друзья, вдруг стали лыбиться и смеяться, как дурачки. А мать увидела, что ее сыночек, такой всегда непослушный и супротивный вдруг выскакивает в третий, и самый смешной раз, своей прямой головой, из-под крышки снарядного немецкого ящика, – то она просто упала на землю, откуда ничего не было видно.
Тогда дедушка нареченного внука пожалел, положил его набок. Ноги в руки подтянул. Еще можно было так сделать. Взял себе на память дырявые валенки. И вышло как на картиночке, мальчишка на всех обиделся и тихо заснул себе в уголочке. На боку.