Ира закатила глаза, но промолчала. «Хочешь, так сжигай. Язычница хренова».
Когда перед выходом из дома Оля сворачивала Ксюшину хлопчатобумажную кофту и упаковывала ее в свою сумку, то рисовала в своем воображении, как кофта моментально вспыхнет от соприкосновения с пламенем зажигалки и сгорит за считанные секунды.
На деле же все оказалось не столь быстро и красиво. После нескольких попыток кофта все же загорелась, но вскоре потухла.
– А-а-а, фак, ну она же хэбэшная… – злобно произнесла Оля, пытаясь вновь ее поджечь. Пару минут спустя кофта все же сгорела, но ветер дул не в нужную сторону, и часть пепла осталась на Олиных коленях.
Ира все это время стояла рядом и молча наблюдала за происходящим. «Оля, Оля… Добрая и тупая Оля», – думала она, но не злилась на нее за такое окончание вечера. Она понимала, что Оля, пожалуй, единственная во всем Питере верила, что произойдет чудо и Ксения не умрет. Ей теперь сложнее, чем всем остальным, смириться с тем, что это все-таки случилось, что она уже ничего не сможет сделать для Ксении.
«Да и я дура…» – винила себя Ира. Когда Ксению положили в больницу, она общалась с Аллой Сергеевной, она же понимала, что Ксюша не поправится. Но вместо того, чтобы заранее продумать, как и где ее будут хоронить, Ира пыталась забыться в кафешках. И в машине Кирилла, который всегда приезжал и забирал ее пьяную. Вот и сейчас она решила пойти в клуб «да и еще на Вику наехала…»
– Надо было не кофту сжигать, а ксюхин дневник, – сказала Оля, когда они уже ехали в такси (пройти еще пять километров пешком было выше их сил).
– Ты совсем идиотка? – Ира вновь начала злиться. – То есть Ксю это перед смертью писала, чтобы мы взяли и сожгли все к хуям? Ты вообще понимаешь, что ты несешь?
Оля и в самом деле не осознавала ценности этой 96-листовой тетради, исписанной мелким почерком. Она считала, что это была всего лишь странная причуда Ксении, бессмысленное последнее желание.
– Я понимаю, что ты его читать не будешь, ты вообще ничего длиннее сообщений от клиентов в чате не читаешь последнее время, – Ира хотела пристыдить Олю. – А я вот сегодня начала его читать. И ты знаешь, это нечто. Мы столько всего о ней не знали…
– Может, оно и к лучшему, – буркнула себе под нос Оля и закрыла глаза.
Питер пахнет «Ягуаром»
Вчера было больно. То есть все последние недели я понимала, что угробила себя так, что дальше некуда, но вчера было действительно больно. Я не знала, что кости и легкие может ломить так сильно, что ты не можешь писать, читать и даже думать – только боль.
Таблетки, что мне выдали, помогли. Сегодня попробую продолжить.
В общем, я стою у школы и понимаю, что внутри родители Крис. С собой у меня лишь паспорт, пара кофт и 40 рублей. Нужно быстро придумать, куда и к кому идти.
Моим друзьям от шестнадцати