– А Вы не хотите написать письмо родным? Я Вам помогу. Меня зовут Нюра Буркова.
Её приятный негромкий голос тронул Кирилла. Он помолчал, а потом так же тихо ответил:
– Я не знаю, где сейчас живёт моя мама, да и жива ли она ещё. До войны мы с ней жили в Ленинграде. Во время блокады связь наша прервалась. Потом я случайно узнал, что всех выживших блокадников перевезли куда-то на Урал. Она, если и выжила, наверняка была в тяжёлом состоянии, как и все, кто там был. Потом я попал в боевую мясорубку, и там было не до писем. А теперь тем более – мне некуда писать. Я знаю точно, если бы мама была жива, она обязательно уже разыскала бы меня. – Он помолчал, пытаясь сдержать слёзы, потом попросил:
– Спойте мне что-нибудь.
Так завязалась их дружба. Раненые негромко говорили между собой:
– Ты гляди, девчонка-то, разговорила Кирюху. Ни с кем разговаривать не хотел, а с ней – гляди… Видно, душа у неё особая, чуткая и добрая, что он доверился ей.
Когда Нюрка в следующее воскресенье пришла в госпиталь, Кирилл сказал:
– Дайте мне Вашу руку. Сколько Вам лет?
– 25 мая мне исполнилось 16.
– Можно я «посмотрю» на Вас?
Нюрка кивнула головой, забыв, что он не может этого видеть. Он осторожно обследовал её лицо и косички с бантиками кончиками пальцев. У неё мороз побежал по коже, и, смущённая, Нюрка не знала, что и сказать. Он тоже молчал. Потом тихо сказал:
– Пожалела бедного дяденьку, девочка? Добрая ты, душевная. На, таких, как ты, все и выезжают. Но тут уж ничего не изменишь. Хорошо с тобой, приходи почаще. Расскажи мне о себе, а потом, может, и я тебе что-нибудь расскажу. Ты в школе учишься?
– Нет, в педучилище, через год я стану учительницей начальных классов. А потом, может быть, поступлю в институт, если ума хватит.
– На это много ума не надо, просто позанимайся на совесть и сдай вступительные экзамены, а дальше пойдёт как по маслу, так что дерзай, а я буду за тебя болеть. – Вроде ничего особенного он не сказал, но она летела домой, перебирая в памяти каждое слово, сказанное им, как бесценное. Она гордилась тем, что взрослый парень, побывавший на фронте, такой необычный, разговаривает с ней на равных. А ещё, это был парень, при одном взгляде на которого, у неё замирало сердце.
Чаще приходить она не могла, хотя готова была и вовсе не уходить из госпиталя,