15. Ближние и враги
Годам к десяти я потребовала от Белогора внести в мое обучение умение обращаться с оружием. Хорошо сказано. На самом деле моя просьба к Белогору прозвучала так:
– Дед, хватит уже Яромиру с Веславом носы задирать передо мной. Попроси Людоту-коваля выковать мне меч… Научи меня бой на мечах вести, ты ж умеешь. Все говорят, что ты – лучший!
Я знала, что просьба моя могла не понравиться волхву, но чтоб настолько… Обычно, если ему что-то не нравилось, он сводил брови на переносице, смотрел на меня с укоризной. А тут его глаза заметали молнии…
– Чтоб я этих слов больше не слышал. Говорил я тебе, что доля твоя иная, хоть ты и княжна, а все одно, женщина. Ведислава, пойдешь замуж за воина, вот он и будет крепко меч сжимать в руках, а ты за его спиною. И весь сказ. С братьями равняться не след. Твой отец великий воин, Яромиру есть на кого равняться. Веслав в движды посвящён, ему Световита защищать, и того больше требуется. Братья не носы задирают, а свое дело делают. У тебя своё…
– А за кого замуж, дедушка? Роды наши уж на кресте распяты, одни мы Веру держим. Не пойду я за предателя, хоть убейте. Тётка вон сходила уже, сама не рада. А на Руяне мне жениха нет, ране все мне братья и свойственники…
– Найдет отец жениха. Не завтра ещё выходить. И к делу не относится.
– Отец говорил, война большая идёт. Есть король у данов, есть и сила.
– Да хоть бы и трижды война. Она не женщинами ведётся.
– Дед, а на мечи бросаться, когда беда, это женское, да? Или в огонь, чтоб в плену не быть? Я ведь не маленькая, что в плену княжну ждёт, знаю.
Он растерялся. Кажется, я нанесла ему удар значительно большей силы, чем рассчитывала.
У него даже губы дрожали, когда он спросил:
– А на нас ты уже не надеешься, дщерь? Скажи, почему ты боишься?
А как я могла сказать, когда обещала молчать. И кому обещала, князю Тетыславу…
В один из приездов своих в Аркону отец взял меня с собой на свою лодию, поплавать, развеяться, как было сказано. Не в первый раз выходила я под парусом в море, но и не в десятый. У отца вечно были дела. Развлекать меня некогда было. Можно представить, как я обрадовалась. Зря…
Мы вышли ближе к вечеру. Лёгкая и подвижная дощатая отцовская лодия с тремя парусами неслась по волнам легко, играючи, свежий ветерок играл моими волосами. Погода уже была осенней, и хоть лучи солнца ещё пронизывали воду, но холодновато было. Я накинула по настоянию тетки крзно76 из волчьего меха, подарок отца. Куталась в него, радовалась подарку.
Да и вниманию отцовскому. Белогор одарил меня такой любовью, которой хватило бы на многих. Но отец оставался моим отцом; недаром жрец настоял, чтоб я звала его дедом: он понимал, что не мог бы занять место князя Тетыслава в сердце его дочери. Отец обнимал меня своими сильными руками, целовал – и чувство полной, абсолютной защищенности