Отец Вениамин повернулся к сыну.
– Это мне решать, как поступить. В таком вопросе патриарх мне не указ.
– Но отец, вы же понимаете, как много зависит от него.
– Ты думаешь о своей карьере.
– А вот вы о моей карьере не думаете, – упрекнул Матвей.
– Священнослужитель должен думать только о Боге. А если Богу угодно, случится у него и карьера.
– Отец, нам не простят, если мы промолчим. Разве вы хоть в чем-то разделяете его взгляды?
– Ты не хуже меня знаешь, что нет.
– Тогда что вас останавливает?
– Он мой сын. И твой брат, между прочим.
Матвей задумчиво покачал головой.
– Не только. Вас смущает что-то еще.
Отец Вениамин встал и прошелся по комнате.
– Нельзя отвергать с порога ни одну идею, – вдруг глухо произнес он.
– Даже такую? – изумился Матвей.
– Даже такую. Это не означает, что я согласен с Марком. Но церковь на протяжении всей своей истории слишком много и часто боролась с идеями, которые затем оказывались верными. Не стоит спешить и на этот раз.
– Отец! – От возмущения Матвей даже привстал. – Вы отдаете отчет своим словам?
– Я не на его стороне, я его убежденный противник. Можешь так и передать человеку, который делал тебе намеки. А осуждать Марка публично не стану. А ты поступай, как считаешь нужным. А сейчас, извини, мне пора на службу.
4.
Введенский вернулся домой. Это однокомнатную квартиру он приобрел недавно в немалой степени благодаря помощи отца. Его заработка для покупки жилья не хватило. Он не просил денег, лишь однажды, отвечая на расспросы отцы о своей жизни, мимоходом, без всякой задней мысли упомянул о своем желании стать владельцем собственного жилья, так как надоело жить в съемных жилищах. А через некоторое время к нему приехал отец и вручил ему приличную сумму. Марк не хотел брать, он сам не знал, по какой причине, испытывал сильное смущение. Он взрослый мужчина и обязан решать подобные вопросы самостоятельно. А если не может, так тому и быть.
Но после уговоров деньги все-таки взял, хотя и обещал отдать, понимая, что вернуть такую сумму ему будет очень даже нелегко. И если это и случится, то не скоро. Отец на эти его слова ничего не ответил, и Введенский понял, что он не особенно верить в такую возможность. Да и не требует от него возвращения долга. Марк знал, что при внешней сдержанности он на самом деле очень нежный и заботливый родитель.
Но сейчас Введенский думал о том, что отныне между ними пролегла очень большая трещина. Есть большие сомнения, что отец когда-либо извинит этот его поступок. Покуситься на святое – такое не прощается.
Но почему святое? Кто присвоил церкви, ее учению такой статус? И если даже предположить, что это святое, почему нельзя ставить и его под сомнение?