Дмитрий обратил внимание, что здешняя атмосфера являла собой одну особенность: в ней присутствовало нечто такое приятное, притягательное, что не поддается объяснению, а потому двигало к обаянию и разнеженности в чувствах любви к природе, а не к раздражению к кочкам и оврагам. Дмитрий не знал, как это лучше выразить словами. Пожалуй, как сторонник художника Сезана и как любитель восхищаться красками, между словами “импрессионизм” и “сюрреализм” за колорит фибрами души своей он отдал бы предпочтение первому значению, а потом бы уже по словесному описанию – второму, уже меньше подталкивающему к нежному восприятию.
Вдруг сзади он ощутил прикосновение. Почему-то более чем мерзкое. Из древесных крон порхнули в небо стаи встревоженных птиц. Проводив их взглядом, Дмитрий зашагал дальше. Вынырнув откуда-то сбоку, перед ним перегородил путь старик. Он явно скалил редкие жёлтые зубы и как-то неуклюже припадал на ногу, причем сутулился, и было непонятно, то ли он под тяжестью годов сгорбился, то ли его скрутил запущенный сколиоз. У него лицо покрывала густая седая борода, но волос на голове было совсем мало. Лицо выделялось загаром – видимо, он много времени проводил на свежем воздухе.
– Я буду в тебе, а ты во мне, – вкрадчиво прогнусавил старик. Он тянул в сторону Дмитрия пальцем с набухшим суставом и отрывисто произнес дальше:
– Счастья без обмена телами не бывает. – Между прочим, голос был понятным, мягким и вместе с тем достаточно уверенным. – Наш великий философ Вирликам сказал: “Человек не есть тот, кто он есть на самом деле”.
Дмитрий заметил, что в глазах старика поблёскивал непонятный огонёк. Такого нечитаемого блеска он никогда не видел. При этом старик интенсивно занялся морганием одним глазом.
“Нервный тик!”
Что-то оно было похоже на обычное подмигивание, как приглашение к чему-то. Но артритом старик бесспорно болеет.
Дмитрия пробрала дрожь, затем он почувствовал легкую конвульсию по телу и спазм в желудке. Его вдруг затошнило, и он опрометью бросился к ручью. Старик даже не подумал отставать. После рвоты стало немного легче. Дмитрий пил воду маленькими глотками, и желудок пришел в норму.
– Пора возвращать природе наши долги! – проскрипел сзади старик.
Дмитрий присмотрелся к попутчику, тот был с худым лицом аскета и рельефными, тщательно выбритыми скулами, без следа на физиономии от турмалинового солнца волос – гордости каждого мингала. Время от времени приступы кашля перекашивали его рот.
Дмитрий вступил в разговор:
– У вас очень болезненный вид, устойчивый артрит, возможно сколиоз. Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?
– Очень буду рад, – обрадовался старик. – Я хоть и старый и инвалид, но я еще ого-го, многое могу! Могу совершать восхождения на несложные скалы и хребты для собственного удовлетворения и самоутверждения. При достаточной практике