он хороший – это эталон, вонючий шаблон, и у нас даже мысли не должно возникать, что у него может возникнуть какое-нибудь темненькое желание или же что он застрелит вас из пистолета в самую спину. А если герой злой и коварный, то это значит, что он не способен ни на что доброе – закоренелый зек. Какая чушь! Вот почему я терпеть не могу литературу с нашим Бочонком. Я не имею в виду, что я не люблю книги и ненавижу читать – нет. Те книги, которые заставляет нас читать Бочонок, такие нудные, блеклые и даже можно сказать тормозные. Я никогда их не читаю, и, тем не менее, имею твердый трояк, а в прошлом году за первое полугодие Бочонок даже поставил мне четыре. В тот день, когда он выставлял оценки за полугодие, у главной школьной метлы был день рождения, и перед нашим уроком все метлы по меньше ринулись в директорскую, чтобы подарить Дубоноске (у директрисы была фамилия Дубова, но в школе все ее звали Дубоноска) подарки и наплести всякой льстивой чуши – чмокнуть в попку, так сказать. Наверно, после того как Бочонок вручил свой подарок, он и влил чуток за воротник на пару с Цифроедом, а когда повеселел, то и поставил в колонке напротив фамилии Версов четыре. На какое-то время Бочонок вырос в моих глазах, и я решил оставить его в покое на неопределенное время. А то я планировал черную шуточку для него как раз в то время. Она заключалась в том, что я хотел положить на его стул соленую мягонькую помидорину, которую я бы перед этим помял. Бочонок бы выдвинул стул и плюхнулся бы своим платформным огузком на стул. Раздался бы такой шмякающе-фукающий звук. Я уверен, что любители литературы, которые сидят на первых партах, услышали бы его. А когда бы до Бочонка дошло, что произошло, и он бы почувствовал, что под огузком мокренько и поднялся, то все бы увидели большое пятно на заднице с частичками кожи помидоры и красной дристоподобной мякоти. Было бы жутко весело. И это бы непременно сработало. Потому что Бочонок никогда не смотрит на стул, когда садится. Этому плюшевому бивню лишь бы примостить свой огузок. Возможно, это было бы несправедливо по отношению к нему, мог бы кто-то подумать, но не я. Бочонок то и дело подкапывается ко мне, как и его дружок Цифроед, с которым они любят распить бутылочку. Бочонок то и дело говорит, что у меня плохой подчерк, и постоянно подкалывает меня. «В институте у тебя никто не попросит конспекты лекций, которые пропустил. Или же ему придется просить тебя расшифровать свои каракули», как-то сказал мне этот жирный огузок. Вообще-то я пропускаю мимо ушей, что лопочет там этот толстый слон, но это мне хорошо запомнилось. Этот огузок добился своей цели – он меня зацепил. Да и вообще на кой хрен мне этот сраный институт?! У Бочонка у самого диплом высшего образования, которым он, наверно, до смерти горд, на протяжении пяти лет долбя всякую чушь, больше половины которой говна не стоит, чтобы получить его и нагуливать сальцо в нашей долбанной школе. Он, должно быть, каждый день любуется на него, как чертов псих. Нет, правда, для него высшее образование – это чуть ли не священная реликвия. Пару дней назад, он даже нам прочитал небольшую речь о том, как необходим диплом о высшем
