«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья. Василий Алексеевич Игнатьев

сваи, на них накладывали жерди, наваливали навоз, по краям из жердей делались перила. Навоз на мостике время от времени проваливался в реку и тогда снова его сваливали и разбрасывали по мостику. На мостике от колёс выдавливалось две колеи различными углублениями, так что воз шатало с боку на бок. Мостик издавал скрип, как не смазанная телега. Никто никогда не проверял его грузоподъёмность, и люди по различному относились к нему: доверчивые не слезали с телеги, если даже они были с грузом, а терпеливо переносили мотание из стороны в сторону; не доверчивые выходили из экипажа или слезали с воза и в некотором отдалении шествовали сзади с затаённой мыслью о том, что если суждено будет провалиться, то пусть провалится воз или экипаж, а «не я». Сам екатеринбургский владыка, когда ехал из Сугояка в Течу, вылез из экипажа и прошёл пешком через мостик, сопровождаемый келейником. Когда же однажды через Течу проходил караван верблюдов, то они подняли страшный рёв, и через мостик переползали на коленках, а за мостом плевались в ротозеев-мальчишек. В истории Течи сохранялся только один случай бесстрашного переезда через мостик, когда один пьяный баклановец, возвращаясь домой из гостей в «Девятую», ещё с горы разогнал коня и на мосту вылетел из коробка, но не убился и не утонул. Говорили даже, что и конь с экипажем слетели в воду. Перила на мостике еле-еле держались, и существовали больше не для охраны при движении, а для вида: «так положено».

      Вид мостика был, что говорить, неказистый, но мостик в селе играл очень большую роль: после базара это было, пожалуй, самое людное место, место общественных событий. Дело в том, что здесь была довольно глубокая яма, где можно было поплавать, понырять, искупать лошадей. В остальных местах река летом настолько мелела, что чуть-чуть достигала до пояса. Поэтому по праздникам здесь всегда было много людей. В яме на небольшом пространстве всегда было столько народу, что над водой сплошь торчали головы; картина очень напоминающая момент «Крещения Руси» на полотне известного художника. Вся эта масса людей кричала, плескалась водой, сорилась, ругалась. Особенно же здесь было оживлённо, когда приходили купаться некоторые смелые девицы. Купальных костюмов не полагалось и только вода могла скрывать очертания тела, к тому же некоторые из них и не старались что-либо скрывать, а под мостом взбирались на перекладины свай и сидели здесь, как русалки или наяды. В этих случаях ценители женской красоты не стеснялись в своих замечаниях. Иногда эти ценители нарочно загоняли красавиц на сваи, чтобы лицезреть их в облачении прародительницы Евы до её грехопадения.

      Сюда же приводили купать лошадей, что было особенным удовольствием для мальчишек, потому что им именно поручалось купание их. Сколько удовольствия доставляло тащиться за конскими хвостами, когда лошади плавали, держаться за гриву или за хребет плывущей лошади. Они от удовольствия кряхтели, вытягивали свои морды. Особенно нравилось купать знаменитого кокшаровского Пеганка. Он был гордый конь, и не всякому доверялось его купать. Сколько удовольствия было наблюдать коня-баловня, не изнурённого работой, коня в его первоначальной природной красоте, пылкого,