― Ладно, приходи, выведу.
За монеты и домой. Пришел, считает – не насчитается. Играет – не наиграется. Они сверкают, переливаются, тешат взгляд жадный. Выспрашиваю осторожно, где взял. Он, недолго думая, признался, что обменял на деньги мою встречу со старцем чудным. Опечалилась сильно, поняла, что ненасытный муж решил честью жены торговать.
Я-то думала, что все в жизни налаживаться стало. Да, видно, не сталось, как гадалось. Ох, вы, раздайтесь, расступитесь думы мрачные! Не точите душу, не томите сердце печалью горькой! Что же делать? Как же теперь быть?..
То от мужа слова за целый день не дождешься, а то бурчит с утра до вечера, что не убудет меня, если на свидание разок схожу. А меня от одной мысли, что на такое решиться надо, в дрожь бросает. Это стыд же какой! Это какой же грех на душу взять! И ради чего. По мне так уж лучше умереть. Лютует старый, с добром, вишь, расставаться неохота.
А потом и поняла, что никто не поможет, что сама должна выпутываться из этой напасти.
Когда это под окнами ночью.
― Здоров был, один.
А старик уже давно храпит за печкой. Он, как дите малое, наигрался серебром и уснул, спрятав монеты под подушкой.
― Один, сам себе господин, – не оробев, я тут же отвечаю, – вдвоем хорошо говорить, втроем молотить, четверо колес, будет воз. А пятого колеса нам не надо. – Взяла и выбросила ему курицу на улицу, – со свиданьицем вас, мил человек.
― Ладно, – хмуро молвил кто-то в окошко, – обманула меня на сей раз, но знай, не отступлю, не отстану: все равно моей будешь. – И только зашумело, застонало по улице с силой невидимой. Я вздохнула облегченно и уснула спокойно.
Незнакомка притихла на мгновение, словно собираясь с мыслями.
– А на другой день только-только ночь побледнела. Земля еще нежилась в объятиях тумана, последние сны досматривала, как я уже вставала. Косу свою длинную чесала, и ушла, прихватив с собой узелок с водой и едой, в поле косить. Травы в тот год стояли туча тучей. Высокие, густые.
И замолчала старушка, упрямо поджав губы, а речь не прерывается. Рассказ идет сам по себе. Чудеса, да и только.
– Вот и зорька алая край неба зажгла. Поднялось и заиграло солнце красное. Пьет не напьется, собирая жемчуг росистый. Ложится муравушка под косою звонкою рядами ровными. Жаворонок веселой песней утро встречает. Кукушки нежный плач в зарослях леса слышится: звучит мольбой тревожной и неприкаянной. Вьется летучий рой мошек. Шмели, жужжа, кружатся, хлопочут над своими гнездами. И млеет уже травами, скошенными полдень, дышит зноем раскаленным. Что так будоражит и веселит ее. Рада – радешенька и дню хорошему, и покосу ровному. Косынка на плечи упала, коса расплелась. Жарко. Душно. Румянцем щеки налились. И сердце трепещет непонятно от чего, будто чувствует, что недоброе. Жажда накатила. Она за кувшин, а там ни капельки. Не углядела, как выпила все. Только ягод лесных горсть. Когда шла утром, по дороге набрала. Жаркой земляники сок губами пьет и замечает, что