Дракон сделал два неуверенных шага и встал в лунную дорожку. В бледной полутьме была видна зеленоватая шершавая кожа, покрытая тупыми короткими иглами. Одна из голов тоже оказалась в лунном свете, на ней горел холодный яростный глаз, близоруко вглядывавшийся в окружающий мир.
Дракон покачнулся, балансируя толстым хвостом. С ним было что-то не так. Его кожа жила собственной жизнью. Она была похожа на поверхность вонючего болота, заросшего тиной. Но болото штормило. По нему прокатывались волны судорог.
Дракон еще раз повернул голову и посмотрел на лежащего в кровати человека почти в упор. Взгляд его был пуст и безумен, как у животного, пережившего ужасные страдания и продолжающего жить.
Дракон не искал добычу. Он никого не искал, и никто ему не был нужен. Ему нужно было место, чтобы умереть.
Бледнеющее за окном утреннее небо осветило опрокинутую на пол догоревшую свечу, от которой тоненькой струйкой вытягивался приторный тошнотворный дымок. Алексу понадобились все силы, чтобы поднять глаза на стоящее посреди комнаты чудовище. Вся поверхность дракона была покрыта маленькими пушистыми парашютиками, облепившими его, как тонкое одеяло. Крошечные иголки вцепились в кожу, и было слышно, как семена чумы едят огромную беззащитную жертву со звуком подгорающего масла.
Сердце человека остановилось.
3. Звездочет
Что ты видишь, когда смотришь на звезды?
И что видят звезды, когда смотрят на тебя?
У меня осталось только два важных дела. Одно из них – это письмо, а за другое я не волнуюсь.
Ровно пять широких размашистых шагов от узкой кровати до двери, вдоль скошенной стены, которую высокий седой человек едва не задевал головой.
Ровно пять шагов обратно, мимо единственного в комнате мансардного окна в скошенной стене. В тесном черном квадрате полыхает звезда.
Когда-то он мечтал именно о таком окне – с видом на миллион.
Я слишком стар, чтобы играть в человеческие игры.
Предстоящая вечность волнует меня больше нескольких месяцев или лет в этой комнате.
Я уже никогда не пробегу босиком по траве, не поцелую девушку, не обниму отца. Счастье моего возраста в захватывающей дыхание легкости. Больше не нужно ничего нести, даже сожалений.
Но что-то еще держит меня здесь.
Небольшое окно с кусочком неба. Звезды в телескопе. Люди в сердце. Ты.
Звездочет положил карандаш и распрямил сутулую спину.
Пятно настольной лампы выхватывает из ночной комнаты несколько исписанных быстрым почерком листов бумаги.
Ты видишь