На первой седмице
Поезд Петушки – Владимир понуро тащился по облезлым полям. Их пытались сокрыть от тяжелого взгляда уставшего пассажира сиротливые рощицы. Хмурое небо завершало унылую картину ранней весны, которая пока еще робко пыталась потеснить свою ярую соперницу-зиму. Грусть этих видов, однако, не смущала глаз. На душе было какое-то особое предвосхищение радости. Путь мой лежал в Небылое, что под Юрьевом-Польским, в Свято-Успенский Космин-Яхромский монастырь, где наместником служит Богу мой старый знакомый, отец Афанасий. Хотелось поговеть вместе с братией на строгой первой седмице, исповедаться и причаститься. Благое дело, однако, не бывает без искушений. По прибытии во Владимир выяснилось, что автобус на Небылое не идет, как объяснили, из-за отсутствия топлива. Скорее всего, причина таилась в другом. Стариков-ветеранов бывает иногда две трети автобуса, и «акционерное общество» не желает возить «за так» обобранных до нитки пенсионеров, которым власти милостиво разрешили бесплатный проезд. Как бы то ни было, а надо успевать на вечернюю службу. Я и так пропустил первую литургию Преждеосвященных Даров.
Больше часа пришлось простоять на пронизывающем ветру на выезде из Владимира. Редкие попутные не брали пассажиров, или шоферы заламывали такие цены, что у просителей приподнимались шапки на голове. Наконец, мне повезло. Лихой «камазник» притормозил и, не торгуясь, забрал меня в кабину. Сорок километров мы просто летели над дорогой, и только грохот труб в кузове напоминал, что иногда колеса касаются земли. Настигнутые нашим чудовищем машины в страхе прижимались к обочине. Деревни и села с милыми названиями, как Старый Двор, просто не успевали нас разглядеть и подивиться грому и молнии. Наконец поворот на Небылое. Аппарат «завис». Я спустился на земную твердь, и камаз, рванувшись, тут же растаял у горизонта.
От остановки до монастыря два километра. Сущий пустяк. Идти легко и радостно, хотя северный ветер неистово гнул вершины придорожных тополей. Здесь поля еще в снегу, но цвет их уже не зимний. Весенний наст на ярком солнце отливал едва заметной бирюзой. Вот и обитель. У монастырской избушки ульи на снегу будто жмурятся от радости обновления, ошалелые пчелы уже пробуют силы перед страдой.
Послушник Володя доложил о посетителе наместнику, и через минуту лицо мое утонуло в пахнущей ладаном бороде отца Афанасия. Слава Богу, я у своих. До трапезы еще оставалось время, и мы неторопливо поведали друг другу свои полугодовые новости. Огромное здание только несколько месяцев назад полностью отошло к монастырю. Музыкальная школа и библиотека переехали в более подходящие для них места. В обители три церкви – Свято-Успенская, Никольская и Нерукотворного Спаса. Приведенная насельниками в более или менее приличное состояние, действует только последняя. Остальные разорены. Восстановление их требует огромных денег и времени. Те небольшие средства, которые игумен получает от друзей, благотворителей и попечителей, полностью уходят на отопление. На зиму нужно более ста