Нужно было прибыть за три дня, чтобы конь до забега отдохнул. Михаил Павлович и Ванюшка отправились в неблизкую дорогу. Прибыли вовремя. Конюх слово сдержал и все устроил. Велел за сутки коня не поить. Раскат заглядывает Ванюшке в глаза, теребит его губами, не понимает, почему друг не дает ему воды. Ванюшка страдал, но крепился и из солидарности тоже не пил.
Раската записали в последний заезд. Наездники свысока поглядывали на мальчонку, который не отходил от своего друга, и отпускали едкие шуточки.
Вот старт. Неопытного парнишку сразу оттеснили на последнюю линию, которая длиннее. Ванюшка не стал спешить. Он попридержал коня и пошел сзади. Как только лошади вытянулись в линию по своим силам, крикнул: «Ну, Раскат, давай!» Конь так рванул, что тележка с легким наездником на повороте летела по воздуху. Что было на трибунах, не описать. Восторженный рев, рукоплескание, крики «ура».
На финиш прибежало все начальство, ветеринары. Осматривают Раската, обмеряют. Такой он произвел фурор. Золотой медали, однако, не присудили (конь-то был без документов), но денег за победный заезд дали столько, что отцу никогда и не снилось. На них купили разную сельхозтехнику, построили новую конюшню и поставили большой дом. Ванюшку, как виновника привалившего счастья, заставили положить золотой в правый угол под первое бревно. Дом и сейчас стоит.
Жили все одной семьей. Было несколько коров, лошадей, шестьдесят овец. Никого не нанимали, управлялись своими силами. Даже сами уходили в наем. С новой купленной косилкой заканчивали сенокос быстро, а потом косили другим.
В школе младший учился урывками, все было недосуг, все дела от зари до зари. Никто из его сверстников так не работал. Уже подростком Иван имел огромную силу, но никогда в ребячьих разборках в ход ее не пускал. Характер у него был мягкий, добрый и отзывчивый. Как-то пахал он. Вдруг слышит, где-то рядом за лесочком женщина заходится в плаче. Оказывается, муж у нее умер. Пахала сама, и вдруг пала лошадь. Заголосила, сил нет. Как теперь жить, как детей кормить? Иван говорит, не плачь, я тебе, мол, все вспашу, только помалкивай. Так он и пахал. Свой клин и бедной вдовы.
Однажды было ему видение наяву. Наверное, подсказка сверху, какой у него будет путь. На краю поля метрах в ста увидел он путника и замер. Высокий, стройный, в белых одеждах и препоясан широкой белой лентой крест накрест. Волосы мягкие, кольцами спускаются на плечи. Путник не то чтобы шел, а как бы плыл по земле. Иван удивился, куда же он идет. Дороги там нет, одни овраги. Бросился вслед, а никого нет, только упоительный аромат, какое-то удивительно нежное благоухание. Потом он понял,