И вдруг в сторонке я увидела очень симпатичные коричневые туфли.
– Вот эти, – сказала я.
– Они одни, – сказала продавщица.
– Это как раз мой размер.
– Но они с браком, посмотрите, они разные, поэтому и остались, – уже презрительно сказала продавщица.
Они были действительно совершенно разные, если чуть повнимательней на них поглядеть, но мне было все равно. Мне покупал их папа, ему было важно мне их купить, а мне было важно, что он со мной, что мы вместе, что мы семья. Вернее, это нам обоим было важно, я уверена. Я очень долго носила эти разные туфли. Эти туфли – первые, которые я помню.
И они самые для меня дорогие, хоть и разные.
Школьная форма
– Школьная форма. 10 лет жизни в коричневом платье с черным фартуком.
– У нас был синий костюм.
– Нам не надо было носить форму.
– Я ее ненавидела.
– Я ее ненавидела.
– Я ненавидела школу.
– Рукава длиной три четверти.
– Белые разводы под мышками.
– Учителя вечно говорили:
– В чем ты опять пришла?
– Учителя вечно говорили:
– Почему у тебя опять нет галстука?
– Учителя вечно говорили:
– Почему у тебя такая короткая юбка?
– Мама говорила:
– Коричневое с черным – это прекрасное сочетание!
– Мама говорила:
– Синий костюм – это очень стильно!
– Мама говорила:
– Да ходи уже в чем хочешь! Что тебе неймется?
– А я просто ненавидела школу.
– Я ненавидела форму.
– Я себя ненавидела.
Вера. Рейтузы
Однажды я открыла почтовый ящик. Там лежал конверт. Простой конверт, только очень толстый. Без адреса. Я вбежала в квартиру и протянула его бабушке. Бабушка неуверенно открыла его, и тут мы все замерли. Конверт был набит деньгами. Крупными купюрами. Там было очень много денег.
И бабушка, и Натуся, и я – все словно остолбенели и долго молча смотрели на него. Никакой радости мы не чувствовали. Было почему-то очень страшно. Мы еще долго стояли не шелохнувшись, пока бабушка не приняла решение:
– Это трогать нельзя. Ни в коем случае. Надо спрятать.
И мы забыли про эти деньги. Надолго.
Однажды в дверь раздался звонок. На пороге стоял очень странный человек. Типичный чудик в очках с огромными линзами, он был практически слепой. Какое-то несуразное пальто, стоявшее колом, короткие брюки и ботинки на толстенной подошве.
– Здравствуйте, Вера Николаевна.
Так странно выговаривал все. Не Николавна, а именно НИКОЛАЕВНА!
– Здравствуйте…
– А это, надо понимать, Наталья Николаевна? (точно так же выговаривая)
Нас в жизни никто не называл по отчеству. Мы стояли и смотрели на него.
– Может быть, вы разрешите войти?
– Проходите.
–