– Во имя веры Христовой! – взвизгнул епископ Вульфила, и конюхи, удерживавшие жеребцов, разом бросили поводья.
Кони с места понесли по широкому проходу, предназначенному для скачек, между рядами потрясенных зрителей, вызвав у присутствующих вздох ужаса и изумления. А потом наступившую тишину прорезал страшный женский крик. Кони миновали живой коридор из человеческих тел и понеслись в разные стороны, разрывая на части ту, которая еще недавно звалась Прекрасной Ладой.
Первым опомнился Мамий – это он разбросал в стороны мечников-готов и позволил Сару нанести единственный, но точный удар клинком в бок Германа Амала. Верховный вождь готов покачнулся и повалился на руки своих ближников, но еще раньше пали на помост русколанские вожди, пронзенные сразу десятком мечей.
– Бей русколанов! – пронесся над полем страшный крик, и сотня конных готов с воем набросилась на несчастных бояр, среди которых находился Руфин. Патрикия спасла одежда готского покроя. В поднявшейся кровавой суматохе его посчитали своим. И он сумел выбраться из кровавой ловушки, устроенной русколанам Германом Амалом. Бойня шла уже по всему полю. Руфин вдруг увидел перекошенное лицо Придияра Гаста, потрясающего окровавленным мечом и услышал его хриплый голос:
– Уходим, патрикий!
Судя по всему, Германарех обрек на смерть не только Синиладу, но и всех участников вчерашней мистерии. Во всяком случае, его дружинники атаковали вестготов Оттона и Придияра с не меньшим рвением, чем русколанов. Однако в данном случае они получили нешуточный отпор. За спиной у вестготских вождей было никак не менее сотни дружинников, облаченных в доспехи. Они без труда разорвали железное кольцо и ринулись прочь от помоста, давя копытами коней всех, кто осмеливался встать на их пути. Мирные танские обыватели, покинувшие в этот день родной город ради интересного зрелища, ринулись врассыпную, увлекая за собой пеших готов, которые вовсе не собирались умирать в угоду своему вождю. Оттон и Придияр во главе своих дружинников без труда пробились к русколанам и соединились с ними на обрывистом берегу Дона. Готы их, казалось, больше не преследовали. Как не преследовали они и антов княжича Белорева, в рядах которых находился и Марцелин. Всего под рукой боярина Гвидона собралась довольно внушительная рать в пять сотен конников, готовых дорого продать свои жизни.
– Надо бежать, Гвидон, – крикнул Белорев. – Конница Германареха на подходе. Их вдесятеро больше, чем нас.
Руфин приподнялся на стременах и без труда убедился в правоте слов антского княжича. Из-за дальнего