Возок прибыл в Китай-город на Никольскую улицу, где среди низких резных теремов возвышался свежевыстроенный печатный двор. К приезду владыки разобрали весь мусор и подмели стружку. Владыку ожидала целая толпа зевак, кою удерживали плотным строем стрельцы, а также делегация бояр. Макарий без чьей-либо помощи, опираясь на посох, вышел из возка и осенил крестом ликующую чернь. Разодетые в атлас и парчу бояре поклонились в пояс, и каждый приблизился к дрожащей, холодной и худой руке митрополита.
Во главе делегации был Иван Петрович Челяднин, старый и опытный боярин, коего в последние годы Иоанн в свое отсутствие оставлял управлять столицей. Это был полный, низковатый, седобородый старец со смиренным лицом, и лицо это было маской, ибо на деле человек был хитрый и беспощадный к врагам. Макарий знал его давно, еще с тех пор, как Иван Петрович вел дружбу с Федором Воронцовым, соратником Макария, потому не удивился, когда донесли ему, что Челяднин вместе с Захарьиными стоял во главе заговора против Глинских, когда Москва погибла в великом пожаре – мстил за казненного Воронцова и за свое унижение, когда вымаливал он прощение за грехи, коих не совершал… Теперь же, спустя годы походов и воеводств, сей боярин крепко стоит у власти и, несмотря на незнатность его происхождения, пользуется почетом среди прочих бояр.
Рядом с ним стоял Никита Романович Захарьин, брат покойной супруги государя, еще молодой и самоуверенный, веривший, что сила, коей обладает нынче их семья, будет навеки с ними. Это лишь до поры, пока управляет всем его брат Данила, в этом Макарий был уверен. Еще он знал, кто стоит за падением и гибелью его друзей – Адашева и Сильвестра. Знал, но не винил Никиту, ибо ведал, что сие – дело рук Данилы Романовича.
За спиной Никиты стоят родственники Захарьиных – Иван и Василий Яковлевы, те, что были в свите государя под Полоцком. Они же – назначенные им регенты при царевичах. Макарий, отвернувшись и не дав им своей руки, прошел дальше. В стороне стоял седобородый, но все еще крепкий воевода Петр Щенятев, только что вернувшийся из-под Полоцка. Сей достойный муж был героем войн с Казанью, Швецией и Ливонией, и теперь также стоял в Думе на первых местах. Владыка в знак уважения удостоил его улыбкой.
У входа в печатный двор, склонившись, стоял мастер Иван Федоров. Макарий помнил его еще учеником датского печатника, с тех пор минуло больше десяти лет, и владыка видел, как Федоров заматерел, в бороде и жидких длинных волосах уже виднелась седина, а в глазах все больше читалась какая-то отрешенная усталость. Позади него робко стоял юноша, который жадно глазел на подошедшего столь близко митрополита. Макарий дал поцеловать руку Федорову и прошел вместе с ним внутрь. Во тьме, едва разгоняемой свечами, стояли станки, а на столах – приготовленные различные инструменты.
– Благослови, владыко, нас на создание книги печатной, коей суждено стать первой на Руси, – произнес Федоров и склонился вместе с помощником.
Макарий уже давно поручил мастеру напечатать «Апостол»,