Глаза его слезились от ветра.
Мэйд ин хэвен
(продолжение)
Глаза его слезились от ветра.
И неудивительно. Погодка к вечеру повернула на метель, и маленькому купидону, не привыкшему к суровым земным реалиям в райских кущах и расположенных неподалёку от кущ окрестностях, приходилось туговато.
Но момент в его бытности наступил самый ответственный.
Возможно ли счесть суть его забот, как бы стоящих равноудалённо от жизни и смерти?
Вне сомнений! Определённо говоря – «быть или не быть»! Фактор Гамлета в переводе Пастернака. И Набокова, и Лозинского, и других…
Ангел-учитель дал ему последний шанс доказать сущность свою и велел без меткого выстрела, способного объединить судьбу какого-нибудь доброго, но неприкаянного мужчины и соответствующей ему женщины, в школу купидонов не возвращаться. А лучше сразу в случае неудачи отправляться на задворки высших сфер, туда, где стада небесные пасутся, с целью закручивания зловонных хвостов быкам огнедышащим. Что, по мнению ангела-учителя, будет соответствовать присущим отроку способностям.
А это значит, что купидон должен стрелять наверняка.
Задачу затрудняло позднее время – все граждане мужского пола находились либо за праздничными столами, либо под оными.
А женщины… женщины были – то там, то сям, но мужчина, по правилу номер четыре пункта третьего руководства по стрельбе амурными стрелами, поражаться в сердце должен ранее, чем женщина.
И вот после длительных ожиданий, когда по нежному купидоновому тельцу пошла неведанная ему ранее гусиная кожа, распахнулось окно в невысоком панельном доме, и в оконном проёме превосходной мишенью выставился мужчина.
Но можно ли считать счастье, дарованное человеку свыше, необходимым условием совокупного труда высших сил и самого человека?
Двух мнений быть не может! И добавьте к этому ещё и мастеровитость небесных посланцев!
Купидон подул на застывшие ладошки и пошевелил пухленькими пальчиками, чтобы восстановить кровообращение…
Тетива легко натянулась, задрожала, и стрела, пущенная на свободу, пошла, буравя зимнее пространство, чертя в студёном воздухе горячий огненный след.
Выстрел оказался на редкость удачным. Невидимая человеческому глазу стрела, даже не имея в этом явной необходимости, анатомически точно проскользнула между вторым и третьим ребром, наполняя избранное сердце ощутимым жжением и заставляя мужчину в окне схватиться за грудь.
Сердце, бедное сердце!
И много, много радости…
(продолжение)
Сердце, бедное сердце!
Разве может выдержать оно постоянное напряжение.
То испорченный