Это нечестно, подумалось мне. В этом месяце незакрытыми оставались еще два опоздания!
Из положительного – переводили с сохранением зарплаты и даже с кое-каким поощрением. Чек на круглую сумму прилагался. Компенсация хорошая, но пахать за нее предстояло в старой-старой телепрограмме, которую смотрели еще мои родители. Называлась она «Доброе утро, малыши», и на сегодня растеряла всю свою былую популярность. Было принято решение оживлять программу, а чтобы это получилось лучше, на нее бросили лучшие силы. То есть меня.
Сейчас же эти лучшие силы закончили трудовой день и шлепали спортивными тапочками по мостовой одной из многочисленных улиц города.
Фаунтаун – столица Федерации.
Какой Федерации?
Нашей. Самой лучшей, самой свободной и самой мирной на свете. С тех пор, как сбросили тиранию Империи, народ Срединных равнин стал жить намного лучше. Не скажу, что совершенно дружно, но вот мирно – это уж точно. Во времена Империи год без войны считался особо памятным. А сейчас, в период рассвета Федерации, граждане вообще не знают иного значения слову «сражение», кроме как на футбольном поле.
Фаунтаун – центр нашего мира. Понятия не имею, почему город получил такое имя. Оно и не местное, и не из-за границы. Написать без ошибок не каждый сможет, однако все жители охотно приняли это странное, звучное имя. Некоторые из моих знакомых говорят, что название городу дали путешественники из-за Западного океана. Мол, у них есть свой собственный город, который называется похоже. Не знаю, не знаю. Не самая убедительная версия.
А еще это самый большой в стране город. Здесь четыре вокзала. Сравните это с единственной железнодорожной станцией на моей родине – в Вульпинске! А ведь население там почти двести тысяч! Но чтобы вы знали: в столице проживают почти двадцать пять миллионов и еще двадцать три ежедневно приезжают на работу из городов поменьше. Не говоря уж о тех, кто просто не учтен. Например, вы пытались когда-нибудь сосчитать подземных жителей? А их только под Восточным районом полмиллиона. Многим из них город обязан существованием подземки.
Собственно, с моей поездки в метро и началась эта история.
Я спускалась в метро. Услышав приближающийся поезд, я немного ускорилась. Но слишком сильно: не заметила и чуть не сбила с ног невысокую кошку – та аж сумку уронила. Моя сумочка тоже слетела с плеча, но мне было не до этого. В последний момент я подхватила невысокую кошку, иначе бы дамочка упала. Помогла поднять с пола сумку. И лишь после этого мне удалось наконец рассмотреть ее.
Я оглядела женщину и поежилась. Не люблю цыган. Кошка хоть и одета приличнее большинства из них, но все-таки из их числа. Я могла поставить на это свою недельную зарплату
Длинный, до пят, синий балахон изукрашен золотыми кольцами и треугольниками. На руках массивные браслеты, в ушах – столь же большие серьги-колечки. Все это выдавало в кошке цыганку даже нагляднее, чем сине-золотая чалма на голове. Или чадра?
– Ради бога, простите, – произнесла я, поднимая кошачью сумку с пола. – Я такая рассеянная, когда тороплюсь…
– Ничего-ничего, – ответила фе́лис.
Да, именно так следует именовать малых кошек Фаунтауна – фелис. На родине было проще: кошка и есть кошка. Как я, например, лиса, а наши соседи – пожилая пара бобров. Но восточные земли это одно, а страна победившего уважения к личности – другое. Старые, «племенные» названия тут под запретом. Поэтому кошки столицы это фелис, фели́на или фели́да. В зависимости от своих размеров и, главное, рода.
В голосе немолодой фелис я признала какой-то неместный акцент. Но откуда она родом – сказать было трудно. Судя по внешности, она или с Востока, или с Юга. Темно-палевый окрас шерсти и характерные полоски на бровях выдавали ее происхождение от старших родов фелида. Но по телосложению – обычная городская фелис, которых по двенадцать на дюжину.
– Ничего страшного, – сказала кошка. – Я сама виновата.
– Тогда прекрасно, – сказала я и навострила ноги к поезду. Но уйти не смогла, цыганка продолжала держать меня за руку. Вдруг фелис как будто потяжелела, и на меня перекинулась часть ее веса. Я попыталась освободиться, но кошка не отпускала.
– Простите? – я в нетерпении подергала рукой.
– Считай уже простила, милая, – ответила цыганка и сузила свои огромные желто-зеленые глаза. Мне от этого взгляда стало немного не по себе.
Так мы простояли секунд десять. Все это время – я слышала – прибывший на станцию поезд насыщал свое брюхо пассажирами. А меня в их числе до сих пор не было!
– Освободите руку! – приказала я.
– Ах, да, конечно!
Кошка встряхнулась, словно сбрасывая наваждение. Глаза фелис преобразились. Из таинственного прищура он вернулись в обычное состояние: огромные, глубокие – можно утонуть, – с большими, почти круглыми зрачками.
Тяжесть