Джаин, распростёртый у ног Кана, с ужасом за этим наблюдал. Его сердце обливалось кипящей кровью сожаления, и вины. Как можно громче, он что было мочи крикнул:
–Нет! Не смейте! Оставьте их! Люди – спасайтесь! Убегайте-е-е-е…– сморщив веки над намокшими глазами, выплеснул Джаин, утихая под конец.
–Радуйся, что императору ты нужен живым.
Последнее, что запомнилось первейшему рабу – глухой удар по голове тяжёлой стальной подошвой.
Снова открыв глаза – а для этого потребовалось не мало усилий, первый самостоятельный человек увидел ночь. Мрак на всём материке встретил революционера сквозь прутья небольшой клетки, где вместе с Джаином пребывали ещё пятеро израненных людей, безжизненно глядевших в пол. Несколько подобных клеток держались на грузовиках, что освещали ночной материк фарами. Но и без их помощи понятно было – людей на фронте не осталось. Их либо убили и в слабом свете виднелись трупы, либо пленили и волокли в Империю.
Клетка с главным бунтарём ничем не отличалась от любой другой. Но именно к ней подошёл генерал Кан. Увидев на себе лишь один взгляд, он спросил у Джаина, спокойно, без любых эмоций:
–Скажи, оно того стоило? Вы ведь знали, что проиграете эту битву. К чему подобная глупость?
–Даже тень надежды на избавление от рабства, того стоила,– подползая к краю клетки, схватил Джаин прутья руками. Несмотря на свой проигрыш и положение пленника, он смотрел прямо генералу в глаза, а его голос источал гнев.
–Ты сильный воин. Ты поднял восстание пяти миллионов рабов, и не струсил, когда проиграл. Ты достоин уважения,– убирая руки за спину, невзначай закончил Кан, отступая от клетки.
Услышав это, Джаин отвернулся. Он рухнул обратно в свой угол и, опустив голову, заплакал. Его глаза пролили на кулаки слёзы, но его челюсти – сжались с такой силой, что зубы чуть не треснули.
-Увозите последнюю партию. Мы здесь закончим,– скомандовал Кан водителям, что безоговорочно отправились в остывшую пустыню.
Клетка с Джаином быстро отдалилась от Евразии. Но как бы водитель не старался умчать от разоренных сражением земель, бунтарь всё ещё мог их видеть. Он не в силах был разглядеть как Кан, в полной тишине, под мрачным небом, лишённым яркости звёзд – махнул рукой. Зато он отчётливо увидел невероятный взрыв, заставивший ночь на мгновение стать днём. Мощь этого взрыва не подчинялась рамкам фантазии; огромный огненный гриб высотой до самого неба расцвёл в сердце Евразии, пробудив на просторах мусорных земель ударную волну, что сравняла с почвой любой объект, посмевший быть выше муравья. Бурливший напор раскалённых ветров вдарил и по Кану, доведя его броню до сотни градусов. Но он даже не сдвинулся с места. Его руки по-прежнему сжимались за спиной.
Пока