– Я пробовал твои оладьи и жареный картофель. И печь ты можешь так же хорошо, как жаришь.
– Только не я, сэр. Если нет необходимости использовать лопатку, приготовление такого блюда мне не по зубам.
Несмотря на внушительные габариты, двигался шеф Шилшом с грациозностью танцора, а руки у него ловкие, будто у хирурга. Этим он напоминал мне моего друга и наставника Оззи Буна, который весил четыреста фунтов, писал детективы и жил в нескольких сотнях миль от этого поместья, в моем родном городе Пико Мундо.
В остальном толстый шеф не имел ничего общего с Оззи. Вышеуказанный мистер Бун отличался красноречием, знал очень и очень многое, его интересовало все и вся. Оззи писал книги, вкушал пищу, вел разговор с той неуемной энергией, с какой Дэвид Бекхэм играл в соккер, хотя потел он гораздо меньше Бекхэма.
А шеф Шилшом обожал только печь и готовить. Работая, он если участвовал в нашем диалоге, то очень уж отвлеченно – то ли действительно не слушал меня, то ли делал вид, что не слышит, – и очень часто его ответы не имели никакой связи с моими комментариями или вопросами.
Я приходил на кухню в надежде выудить жемчужину информации, ниточку к истинной сущности Роузленда, да так, чтобы шеф-повар даже не догадался, что я вскрыл его раковину.
Сначала я съел половину этого божественного рогалика, но только половину. Сдерживаясь, я доказывал себе, что могу проявить силу воли, несмотря на все трудности и волнения, которые выпадали на мою долю. Потом я съел вторую половину.
Невероятно острым ножом шеф резал курагу на мелкие кусочки, когда я наконец перестал облизывать губы и перешел к разговору.
– Окна здесь без решеток, в отличие от гостевого домика.
– Особняк перестраивали.
– То есть раньше решетки здесь были?
– Возможно. До моего приезда.
– Когда особняк перестраивали?
– Тогда, возможно.
– Это когда?
– М-м-м-м.
– Как давно вы здесь работаете?
– Вечность.
– У вас отличная память.
– М-м-м-м.
Большего по части решеток на окнах Роузленда мне выяснить не удалось. Шеф так сконцентрировался на резке кураги, что создавалось впечатление, будто он обезвреживал бомбу.
– Мистер Волфлоу не держит лошадей, правда? – спросил я.
Увлеченный курагой, шеф ответил:
– Никаких лошадей.
– Поле для выездки заросло сорняками.
– Сорняками, – согласился шеф.
– Но, сэр, конюшни в идеальном состоянии.
– Идеальном.
– Стойла чистые, словно операционная.
– Чистые, очень чистые.
– Да, но кто чистит стойла?
– Кто-то.
– Все свежевыкрашено и вымыто.
– Вымыто.
– Но почему… если нет лошадей?
– Действительно, почему? – спросил шеф.
– Может, он собирается завести лошадей?
– Такие