–
Большевик? Красная Армия? – спросил аргентинец.
Удивительная логика – у тебя на руках документы с имперским двуглавым орлом, а ты спрашиваешь про Красную Армию. Я в ответ покачал головой.
–
Русо бланко? – спросил офицер, глядя на меня в упор.
–
Да. Белая гвардия.
–
Откуда знаете испанский? Вас специально готовили?
Он прав. Ожидать от русского иммигранта знание испанского весьма сомнительно. Отвечаю, как есть:
–
Учил на пароходе.
–
Так быстро выучили?
–
Несколько быстрее, чем французский, немецкий и английский.
Офицер все испытывал меня стеклянным взглядом.
–
Истомин Вэсэволод… – с трудом выговорил он мое имя. – Офицер Императорской армии? – он перешел на немецкий.
–
Яволь, – отвечаю тоже по-немецки.
–
Цель Вашего приезда в Аргентину?
–
Иммиграция.
–
Проиграли у себя войну? Плохо воевали?
Я промолчал. Он прав. Офицер постучал документами по ладони.
–
Будем проверять! А пока посидите в камере.
Жаль. Выход был близко.
Сутки в камере, багаж конфискован. Утром беседа с тем же офицером.
–
Можете быть свободны. Вот Ваши документы и разрешение на временное жительство. Устраивайтесь. Попробуйте обратиться в русское консульство. Думаю, Вам там помогут.
На первом попавшемся авто еду в консульство. Интересно, добралась ли сюда Советская власть. Если консульство Советское, то придется искать помощи в другом месте.
Но консульство оказалось еще Имперским. Консул Пташинков встретил меня по-деловому, с явным интересом к моей персоне.
–
Ну давайте, милейший, Ваши документы. Оформим Вас на учет. Германский фронт, Добровольческая Армия, генерал Врангель… Собираетесь поселиться в Аргентине?
–
По возможности.
–
Тогда оставьте мне свои документы и послужной список. Переведем на испанский с консульским заверением. Вам сие поможет в трудоустройстве и получении права на постоянное поселение.
–
Конечно. Благодарю.
–
Есть где остановиться? Понимаю. К сожалению, при консульстве нет свободного жилья. Дам Вам рекомендацию в еврейское иммигрантское благотворительное общество. Там обустроят на первое время. Это в 5-ом квартале города.
–
Господин Пташинков, – возмутился
я, – не лучше ли меня сразу отправить в Палестину?
–
Не кипятитесь, милейший. Там многим помогают. Представитесь