Дневник грозы. Когда мы смотрим на море, море смотрит на нас. Чайка Богдан

до твоей души. Он уже много лет пытается для себя это понять – душа?! Это тема, до которой не получается дотянуться в этой текучке дней. Он вспоминал здесь, как болело что-то внутри него, когда наступала эта пора желтых деревьев. Крик вороны, казалось, заглядывал ему в глаза, а каждый желтый листок оставлял отпечаток на теле. От этого тела хотелось избавиться, чтобы дать чему-то внутри спокойно страдать со всем миром вокруг. Он уже не сомневался, что мир страдал, когда наступала осень. Но мир смирялся со своей участью и просто делал всем праздник. И только холод и крик ворон говорили нам, людям, что миру больно. Нам всем было больно вместе с миром. Каждый из нас понимал, что, в конце концов, окажется на месте этого мира. Так же наденет самое лучшее и будет страдать, а вместе с телом и что-то внутри. Но здесь, где не было осени, все потерялось. Как будто что-то внутри него украли, как будто этой души у него и нет, а только сосуд из костей ходит по дому, и ищет, сам не знает, чего. Иногда океан дышит осенью, но Капитан всегда быстро уводит их оттуда. Может, Капитан и есть их вор душ? Если бы это было так, то что ему с ними всеми делать? Только дьяволу столько нужно. Он засмеялся про себя. В дьявола легко было верить на берегу, здесь же дьявол потерялся бы. Чем бы он пугал, если ты сам не ощущаешь ничего внутри! Жги меня, только пусть кто-то рядом со мной говорит! Нет! Капитан не дьявол. Но кто-то же всех нас здесь опустошил!

      Глаза в ночных облаках

      Звездное небо. Он первый раз его видел после бури. Он видел его много раз до этого, но тогда оно было антуражем, интерьером его ужина. Теперь же ему показалось, что вместо его привычного собеседника вторым здесь было это звездное небо – кто-то его рассматривал, но при этом спрятался за свет звезд. И он стал смотреть, вглядываться, рассматривать своего гостя, гость ли он. Где-то там вдалеке остались люди, которых он знал. Он лежал на мокрой палубе, а его окружали незнакомцы, которых он не видел еще пару часов назад, они были похожи на тех старых. Но те старые ему казались теперь нарисованными картинками. Черты их лиц, их повадки, их немногие мысли выглядели искусственными подделками. Подделки рассыпались и теперь лежали грузом на палубе, жадно вдыхали воздух мирного моря. Звезды погаснут через несколько часов, и вновь выйдет солнце. А пока я позволю небу себя рассмотреть. На палубе не было темно, звезды отражались в лужах, на мокрых досках и лицах матросов, тем самым создавая невидимый свет, по крайней мере, он себе выдумал такое объяснение, почему ему приходилось щуриться от света ночью. Кок мирно сидел в центре палубы и раздавал какую-то похлебку из бочки всем желающим – невиданная щедрость. Капитан на мостике за всеми нами наблюдал. Я же не мог заставить себя пойти спать, или хотя бы закрыть глаза. Мне было страшно. Я не мог отделаться от ощущения, что это не бескрайнее пространство с парящими в нем огненными шарами, а глаза, которые сейчас рассматривают