О, что это был за дом! Разумеется, мое описание не отдает ему должное в полной мере. Мне бы очень хотелось, чтобы вы поглядели на него на StreetEasy[15] или где-нибудь еще, но увы. Когда мне было пятнадцать лет, родители продали дом под синагогу. Кажется, сохранился каменный камин, но и только. Великолепная лужайка перед домом превратилась в безобразную парковку. Я, конечно, не имею ничего против иудаизма, но это просто уродство. С другой стороны, мне, наверное, все показалось бы ужасным в сравнении с чудесными воспоминаниями детства.
А теперь я поведаю вам то, ради чего вы купили эту книгу: увлекательные сплетни о моих замечательных предках! Итак, приступаю.
У мамы был свой формат: определить его можно названием фильма Стивена Кинга «Худеющий». Все, что имело отношение к моей матери, было тоньше некуда. Даже прозвище, данное ею мне: Кости.
– Эти идут на узкую ногу? – спрашивала она в стремном итальянском обувном отделе Tysons II mall.
На Рождество папа подарил маме духи Shalimar, но она отказалась ими пользоваться. Меха и драгоценности, которые он ей покупал, она тоже возвращала. Ее единственной страстью была мебель. Вся как на подбор экстравагантная и ультрамодная – под стать безумному дому. Приставные столики напоминали велосипедные насосы, стулья в гостиной словно выписаны из тюрьмы Гуантанамо. Ее «находки» всегда были расшатаны или норовили задеть зазевавшегося гостя острым углом. У нас не было ни диванных подушек, ни занавесок, ни кружевных подзоров – ничего женственного, только прямые рубленые формы. Криволинейными изгибами во всем доме мог похвастать только детский рояль.
Родительскую спальню украшали стеклянная стена, выходившая на вишневую рощицу, и кусты форзиции на заднем дворе, и бело-золотая ванна с джакузи, которое никогда не работало. Там няни под мои рыдания вычесывали у меня вши. Там мама каждое утро выкуривала ровно две сигареты, хотя никогда в этом не признавалась. Она хранила золотистые мягкие пачки Benson & Hedges в ящике с нижним бельем, вместе с бюстгальтерами и трусиками телесного цвета. Они подходили под ее персиковый маникюр, удлинявший пальцы, нейтрального оттенка помаду, светло-русые волосы и смуглые, покрытые автозагаром руки.
Мать страдала диабетом, поэтому у нас всегда была постоянно проживающая няня.
– Чертов сахар опять понизился, – говорила мама каждый раз, как мы с сестрой затевали драку. После чего уходила по очень длинному узкому коридору в свою спальню и запиралась там.
Пока я ходила в детский сад, няни носили имена вроде Анка, Рита или Соня. Потом рухнула