Не знаю, уж чем ему бабуля угодила, что вылечила, но мужик постарался! Купе было просто шикарным по местным меркам. По обоим стенкам стояли широкие лавки с высокими спинками. Кожа на них была с коричневатым отливом, хорошо сохранившаяся. У самого окна стоял столик с витыми ножками. Ну просто мечта, а не купе!
– Спаси тебя бог, Митрич! Угодил так угодил, – морщинки на лице бабушки разгладились, она его несколько раз перекрестила в воздухе. – А вы, сорванцы, что встали столбом? Садитесь. Настька, давай-ка накрой пока на стол. Откушаем, чтобы дорожка наша была лепой…
На стол легла немудренная пища. Яиц с десяток, кусочек сальца с мясными прожилками, аккуратно завернутый в чистую тряпицу. Рядом пристроилась краюха каравая с темной коркой. Пара луковиц и коробочка с солью. Вот, пожалуй, и все.
– Отче наш… – бабушка привычно зашептала молитву.
Настя тоже что-то забормотала. Один я сидел на лавке, молча.
– Можно, к вам? – дверь купе неожиданно открылась, заставляя меня вздрогнуть.
В проходе стоял какой-то военный, из-за плеча которого явно проглядывало виноватое лицо проводника.
«Ух ты, перец какой красивый нарисовался!» А посмотреть действительно было на что… Вошедший младший лейтенант с перекрещенными металлическими пушчонками на петлицах выглядел настоящим орлом. Ярко начищенные сапоги (да в них смотреться можно, как в зеркало), до синевы выбритый, ладно сидящая форма. Вдобавок и взгляд такой жесткий, несгибаемый… Словом, «слуга царю, то есть Вождю, отец солдатам»!
Высокого роста, крепкий, с широченным разворотом плеч, едва только войдя, он сразу же заполнил собой почти все помещение. По ощущениям даже тесно стало.
– Здравствуйте, товарищи, – лейтенант улыбнулся. – А меня к вам определили. Так что принимайте.
Военный аккуратно пристроил в углу купе пузатый сидор, выглядевший довольно тяжелым. И рядом поставил небольшой фанерный чемоданчик, оббитый потертой кожей.
– А это от нашего стола вашему, – достав из своего чемоданчика несколько свертков, он широким жестом выложил их на стол. – Вот печенье и… даже шоколадка, – темная плитка, как это ни странно, была обернута в простую бумагу, ничем не напоминающую этикетку. – А тебе, боец, монпансье… – он протянул мне небольшой светлый леденец.
Недолго думая, я, спрятав в кармашек своей рубашки леденец, взял небольшой кусочек плитки и сразу же отправил его в рот.
«М-м-м-м… Что сказать?» Смаковал я шоколадку долго, растягивая время столько, сколько мог. Когда еще удастся в этом времени шоколад попробовать… А то я все эти деревенские каникулы был на бессахарной диете! Лишь один раз удалось мед перехватить и все! «Черт… Что-то не то». Странным образом для этого тела, но я прекрасно помнил вкус нормального,