– А он и не имел. Сам он был охотником, это да, но толпы женщин не стояли в очереди за его благосклонностью. То, что он описал в мемуарах, это…
– Фантазии?
– Никто уже не узнает.
– Может, он и имел успех, но только с «кошмариками», – неожиданно предполагает. – А описал их потом, как красавиц.
«А ведь это Дар – видеть красоту там, где другие ее не замечают, – думаю вдруг. – Чтобы дать кому-то шанс сделать тебя счастливым, надо для начала разглядеть его красоту!»
Поднимаю стакан, чокаюсь с ее стаканом, стоящим на стеклянном журнальном столе, смотрю на ее распухший нос.
– Ну, ладно, Свет, все, давай, допивай и иди в ванну, – говорю. – А то завтра мне рано вставать…
– Только у меня нос, не забудь… – отвечает, послушно вставая и прямо в гостиной начиная раздеваться.
– А причем здесь нос? Мы же не боксом будем заниматься… Впрочем, если хочешь, могу выдать тебе боксерский шлем, чтобы ты расслабилась и забыла о своем носе…
В два идем ловить такси.
– Ну, и когда ты теперь объявишься? – спрашивает на дороге. – Не боишься?
– Чего?
– Однажды вернешься, а здесь никого…
Пытаюсь при свете уличных фонарей разглядеть признаки улыбки на ее травмированном лице. Собираюсь сказать, что сокрытие улыбки в ночи должно стать уголовно наказуемо, ибо заставляет Землю вращаться чуть медленнее и отдаляет рассвет… Собираюсь сказать, что когда люди духовно близки, совершено не обязательно встречаться по расписанию, такие люди – как праздник, который всегда с тобой, чтобы не случилось. И не только живые но и ушедшие навсегда. Особенно ушедшие. Для тех, кто живет в пути, наиболее подходит договориться о встрече «в шесть часов вечера после войны»… То есть где-то, когда-то, не известно где, и когда, но под залпы видимых и невидимых салютов и выстрелы открываемого шампанского. Собираюсь сказать, что близкие нужны, чтобы не отмечать в одиночестве свои победы, а поражения можно и в одиночестве, потому как поражения делают тебя сильнее, а победы не делают. Хотя как это соотнести с утверждением Пастернака, что «пораженья от победы ты сам не должен отличать», я не знаю, если честно – я всегда отличаю и стараюсь не привыкать ни к тому, ни к другому… Много чего еще хочу сказать я Светке на прощание. Но останавливается такси. Такси всегда останавливается именно в тот момент, когда главные слова готовы сорваться с языка. И опять не срываются. Потому что, конечно, мир спасает Красота, но еще чаще мир спасает Недосказанность…
– Ладно, береги себя, – Светка чмокает меня в щеку. – И давай там без фанатизма – знаем мы тебя…
Переезд
Водитель заказного такси в аэропорт немного тормоз. Как будто накануне перенес инсульт. Или три раза в сутки ему вводят внутривенно фенозепам. Не знает ни одной потайной тропы для объезда заторов. Не в курсе, что я еду по безналу. Кажется, в первый раз слышит слово «безнал». Мне приходится звонить администратору. А водитель звонит диспетчеру. Не сразу понимает,