Идея проверить на свечение знакомых пришла не сразу, но, когда в очередном городе он из любопытства заглянул к родственникам по материнской линии и увидел исходивший от племянника свет, его прямо озарило. «Если предположить, что мое сознание сейчас находится в душе, и она застряла между мирами, то лишь те, кто помнит обо мне в движимом мире, являются выходом отсюда».
Родственников у Тофи было немного, друзей вовсе не было – только десятка два знакомых и поклонники его творчества. Небольшой список приближенных закончился довольно-таки быстро. Потом пошли случайные люди, кто помогал или вредил Джону по жизни, но и там не оказалось искомого сияния.
Джон наткнулся на Клауса случайно. Наведываясь теперь уже к каждому человеку, кого так или иначе знал при жизни, он забрел в частную психиатрическую клинику. Там ему доводилось лечиться от пристрастия к алкоголю. Он хотел увидеть своего лечащего врача Орела Сен Тура. Седой темнокожий профессор сидел в кресле заведующего в окружении ординаторов. Время у них остановилось в момент внепланового совещания. Молодой ординатор с гримасой явной обеспокоенности чем-то произошедшим держал в руках историю болезни, словно что-то доказывая коллегам. В этой застывшей сцене, если присмотреться, все были заняты чем угодно, только не совещанием. Темнокожая женщина за первым стулом застыла в попытке удалить SMS-сообщение с пикантным текстом. Сидевший рядом с ней полный мужчина почти дремал, главный врач застыл, рисуя на бумаге невнятный узор. И, наконец, еще одна женщина замерла, поглядывая на свой электронный браслет.
«Пациент Клаус Фогель: делирий, осложненный смешанным употреблением психотропных веществ. Возраст 62 года. Анонимная палата №6», – прочитал Джон из того, что можно было увидеть на медицинской карте.
«Знакомое имя… наверное, важная птица – за анонимность всегда платишь большие деньги», – подумал он и решил, что хочет узнать судьбу пациента. Тем более когда-то именно в шестой палате он и сам лечился от запоев.
Клаус Фогель лежал неподвижно в смирительной рубашке. На первый взгляд он казался живым, по крайней мере цвет его кожи не был серо-синим, каким мог быть в случае гибели до момента остановки мира. Глаза его были закрыты, и, правду сказать, по виду было не определить, с чем связана столь оживленная дискуссия в кабинете главного врача.
Джонатан вошел в открытую палату, и его внимание тут же привлекло перламутровое сияние книги на журнальном столике.
– О мой бог, ты, наверно, шутишь! – радостно прошептал он, подойдя поближе к книге.
– Эй, чудик, ты реальный? – заметив незваного гостя, тут же окрикнул его Клаус.
Удивлению не было предела. Джон даже позабыл про книгу и подбежал к заговорившему с ним человеку. Он трогал его волосы, кожу головы, нос, губы, словно проверяя, не сошел ли он сам с ума.
– Хватит, ты чего? – возмущенно говорил Клаус, двигая головой