Узорочье общины, ее оплот и надежа. Прокормильцы. Мудрецы.
Головы.
Длинный скобленый стол, стоявший обычно под дальней от входа стеной, был выдвинут поперек избы, так что половина гостей разместилась на полатях, а другая, рассевшись на длинной лавке, грела спины в тепле неугасимого Родового Огнища.
Окна по позднему вечернему времени были уже плотно затворены ставнями, а все же гуд многоголосых бесед, кашель, похохатывание да стук глиняной и деревянной посуды явственно слышались даже на десяти шагах от крыльца. Однако стоило только Велимиру толкнуть скрипучую входную дверь, как внутри мгновенно сделалось тихо.
В полном молчании дожидались Яромировы гости, пока новые пришлые скинут в сенях обувку и верхнюю одежу; пока, войдя в избу, воздадут Навьим, после – поздравствуются с людьми, и поднявшийся навстречу хозяин ответит за всех.
И вновь загомонили, заворочались гости. Быстро освободились два места: для Велимира – по левую руку от старейшины, сидевшего на чельном конце стола; для Мечника – справа от волхва, который, как почетнейший из гостей, был устроен по правую хозяйскую руку.
Усевшись, Кудеслав быстро (однако же не выказывая особого любопытства) оглядел собравшихся, и вдруг оторопел – узнал-таки, наконец, хмурого старика, сидевшего напротив Яромира. Может, сразу узнать его помешали самодовольные мысли (тут возгордишься, если в таком обществе посадили столь близко от хозяина!), да и в лицо приходилось видать этого старца всего два раза – его, сказывают, и в собственной слободе даже ближние подручные не каждый день видят. Но уже то, как едва ли не по-сыновьи взглядывал на занятного старика примостившийся рядом с ним Шалай-углежог, следовало бы с первого взгляда понять: нынче содеялось почти небывалое. В град самолично припожаловал староста кузнецов Зван Огнелюб.
Что там Шалаевы взгляды – Зван выдавал себя уже хотя бы местом, на котором сидел. Место вроде и не почетное, но… Это лишь со стороны сразу видать, какой конец стола красный, хозяйский. А вот присев к самому столу, да еще пригубив хмельного, можно, пожалуй, забыться и ненароком перепутать…
Да, видать кузнеческого старосту так вот, накоротко, лицом к лицу Мечнику приходилось лишь дважды. Причём один из этих двух разов – первый – был, пожалуй, куда странней нынешнего Званова появленья в общинной избе.
Это случилось в запрошлом году, в тогдашнюю Весёлую Ночь.
То есть ночь та была весёлой для всех родовичей, кроме одного Кудеслава: из-за Яромира пришлось ему вместо веселья бродить по лесу угрюмым железноголовым страшилом.
Впрочем, нет, неправда. Даже не будь на то старейшинского наказа, Мечник и сам, доброхотно навязался бы в пастухи-охоронщики при сородичах, ополоумевших от сладких жертвенных игр.
Потому,