Едва знакомый попутчик храпел под боком, стянувший все одеяло, и любопытство взяло верх. Эрика Мусатова привыкла открывать глаза в новом месте с новыми людьми, и все люди и места казались ей давно известными. И похожими друг на друга. Разглядев ещё одного, она убедилась, что и эту рожу где-то видела.
«Берлога та ещё!» – подумала она, осматриваясь. Будто виселица под потолком моталась на проводах угрюмая лампочка, пошатываемая сквозняком; от обшарпанных стен веяло бетонной прохладой.
Поморщив носик, обсыпанный забитыми порами, Эрика свернулась калачиком и, разглядывая чужой затылок, вдруг с досады треснула по нему. Под затылком, в глубине отсутствия мыслей, вспыхнула искорка, и охвативший изнутри пожар, разбудил попутчика, несмотря на всю бессмысленность его пробуждения.
Дурищев ворвался в мир неожиданно, как в самый первый раз, – в глаза и мысли ударило тем, что скрывал сон. Присев на кровати и размяв отёкшее лицо, он увидел посланника: маленький, рыженький, он шевелил усами под краем тарелки на заляпанном журнальном столике.
Казалось, посланник хотел сообщить Дурищеву нечто важное. Но тот судорожно подкурил окурок, наполнил рюмку тем, что оставалось в бутылке под столом, – закинул в глотку и, передёрнувшись, засопел облегченно.
Таракашка убежал. Скрылся и солнечный лучик. Ход событий был предрешён. И Дурищев теперь разглядывал Эрику, отбирая догадки и подозрения касательно вчерашнего, как объедки со стола.
***
Вчерашний вечер размыл дождём дороги. «Точка» на трассе превратилась в болото, и клиенты, выскакивая из машин, шлёпали к проституткам прямо по лужам. Девочки покуривали под зонтиками, болтали, таращась друг на друга глупыми глазами. «Мамочка» вела с кем-то спор, не желая уступать. «Ну прямо как на рынке!» – возмущался усатый гражданин с портфелем.
Саня Злой приехал на своём жигулёнке, когда дождь как раз чуть утих. В одной руке его висела бутылка пива, а у штанов висели коленки. Сев на бревнышко у куста, он подождал очереди и, когда девчонки выстроились, освещённые светом фар, выбрал из них себе одну, чёрненькую.
«Мамочка» сказала, что это как раз умненькая и «сослужит добрую службу». Саша Злой в этом не сомневался и, поняв «мамку» правильно, добавил ей стошку от доброты своей и щедрости.
– Да хранит вас Бог! – сказала «мамочка» и, растроганная, чуть не перекрестила деток на дорогу. Эрика села на заднее сиденье и попросила прикурить.
– Боишься? – спросил её Злой, чиркая зажигалкой.
– Боюсь, – ответила она, и поносно жёлтый жигулёнок, взревев, скрылся под вновь возобновившемся дождём в вечернем сумраком.
***
Проводы только начинались. Кумар собрался в армию. Он считался правильным пацаном, и ребята его уважали. Проститутки-квартиранши скудно, кое-как накрыли стол, за которым собрались уже родные, друзья и случайно затесавшиеся. Сам Кумар всё стоял и суетился:
– Водки,