– Зажрались, гниды!
Угрожающе помахав в воздухе кулаком, Кроха вылез почти целиком из кустов и выволок за собой громоздкую штуку. Это было его транспортное средство. Забравшись на него, Кроха оглядел местность и нового ничего не заметил. Всё было здесь знакомым, а значит, далеко он не ушёл в своих исканиях.
«День только зачинается», – понял, оглядевшись, Кроха по первым признакам рассвета.
Из подъезда ближнего дома выбрался человек. Застёгиваясь, он чуть не защемил молнией нос, и, закрыв воротником пол-лица, одной перебежкой достиг машины. Сразу за лобовым стеклом замигал огонёк, и Крохе тоже захотелось курнуть. Окошко приоткрылось. Тишину взорвал треск динамиков и шум мотора. Но почти сразу всё это вместе с вонью скрылось за первым поворотом.
– Поехал на семью свою извечную зарабатывать, человек, – ухмыльнулся в зависти Кроха и, хмыкнув, утёр рукавом сопли с носа. В остальном он не чувствовал утренней прохлады: изнутри его шпарило, и на лбу проступал кислый пот.
Вдалеке горела жёлтым светом витрина с гирляндой от прошедшего праздника. Первые посетители тихонько пробирались внутрь магазина, будто боясь спугнуть удачу, а возвращаясь, торопливо расходились по укромным местам. Группами, парочками или в одиночку.
То зажигались в домах, то гасли окна. Кроха вспомнил дискотеку: сцена в клубе поделена на стеклянные квадраты, загорающиеся каждый своим цветом. Вверху кружатся мигающие блестящие шары – всё рассчитано на разноцветность, неожиданность, хаотичность. Раньше Кроха просто знал это – теперь помнил и понимал.
«Раньше и имя моё было разноцветным, – подумал вдруг Кроха. – И весь я был как винегрет… сейчас как серое это утро».
На дороге показался Рыжий. Он появился из темноты, но сам продолжал в ней находиться.
– Эй, Рыжий, иди сюда, раз уж проснулся! – приказал ему Кроха.
– А?! – не понял Рыжий. Ему казалось, что пространство сжимает его в кулачке и он трещит по швам, а тут ещё сгусток непонятных слов капнул в ухо.
– Рыжий!! – убедительно повторил Кроха, но «Рыжий, выпей-ка ещё!» слышалось Рыжему. Сознанием он был в заброшенном здании возле своего дома. Ребята постарше сидели кучкой у столика из кирпичей, где на газете стояла водка с нехитрым закусем: полбатона чёрного, майонез и крабовые палочки. «На закуси-ка!» – протягивал один из ребят Рыжему вкусную палочку. «Выпей ещё, Рыжий!», «Выпей ещё!» – пели Рыжему голоса, а он пританцовывал неуклюже, цепляясь ногами за камни и не отрывая ото рта пакета с клеем.
«Хватит дышать, Рыжий!», «Выпей ещё!», «Выпей ещё!» – ребята пели, хохотали, хлопали; Рыжий закружился вконец и упал. Пыль забилась в глаза и клейкие лёгкие; он перевернулся и увидел перед собой заспанную рожу отца, брызгающую словами: «Беги за водкой, Рыжий! Беги за водочкой!» Высунув язык, отец лизал Рыжему лицо, дышал как пёс, бегал и чесался о стены.
Клей, однако, заканчивался, и Рыжий уже в холостую гонял воздух из пакета в пакет, похожий в сумерках на раздувающуюся медузу.
– Эй,