– А все-таки я лучше всех, – сказал Орландо по возвращении из ванной, где домашние автоматы умыли его, почистили ему зубы, поставили под душ, извлекли из-под душа, покрасили волосы, побрили, подстригли и изменили цвет глаз с фиалкового на пронзительно-синий, что более соответствовало последней галактической моде. Орландо небрежно сунул в карман стозарядный дырокол – на всякий случай – и свистнул свой истребитель. Несколько дней назад генерал Дромадур предложил ему, как достоянию государства, круглосуточную охрану из двух мышкетеров. Орландо, услышав это, впал в глубокую задумчивость.
– И что, ваши мышкетеры будут охранять меня? – капризно-надменно осведомился он.
– Несомненно, – важно отвечал Дромадур.
– А кто будет охранять их? Я имею в виду, чтобы охранять меня, они должны быть спокойны за свою жизнь.
Дромадур признал доводы Орландо неотразимыми и пообещал выделить еще двух мышкетеров.
– Да, но этих тоже должен кто-то охранять, – возразил Орландо.
Сошлись в конце концов на том, что Орландо будет заботиться о себе сам. Для сохранения своего инкогнито он пользовался различными личинами, в чем ему немало помогала врожденная страсть к перевоплощению. В зависимости от обстоятельств он мог предстать неотразимым красавцем, стариком, бродячим торговцем и даже сурьезным гномоном с очками на носу. Хотя Орландо недолюбливал гномонов, ему все же нередко приходилось облачаться в этот нелепый наряд. Для пущей важности он приклеил себе седые усы, так что зеркало, завидев его, даже скривилось от отвращения. Велев акуле никого не впускать, он счастливо ускользнул от почитателей и журналистов, толпившихся возле здания в ожидании его выхода, и отправился на студию рекламировать таблицу умножения.
Сон седьмой
«Что же это такое?»
Всю дорогу Филипп только и делал, что думал о Ней. Ее неуловимый образ витал вокруг него; он вспоминал все обстоятельства их встречи, и на губах его блуждала улыбка, от которой на щеках выступали ямочки. А еще он вновь мог летать; он поднялся по воздуху за шляпкой незнакомки, и, странное дело, Она ничуть не удивилась. Она назначила ему свидание; при одной мысли об этом он чувствовал умиление, нежность, блаженство; он готов был обнять весь мир за то, что тот волшебным образом воплотил его сокровенную мечту. Тысячи раз он повторял про себя слова, которыми они обменялись среди ступенчатых пирамид домов, в которых никто не жил, – но во всем, что касалось Ее, он находил гармонию, потому что Ей одной принадлежало право преображать все, к чему она ни прикасалась. Несколько раз Филипп даже перешел улицу на зеленый сигнал светофора, потому что этот цвет напоминал ему о Ней, и уличный компьютер занес его в черную книгу Дромадура,