Левый фланг поднялся с траншеи и молча устремился на противника сзади. Сквозь крики и шум рукопашного боя отряд Генри, как и предполагалось, никто не услышал. До спин жёлто-красной униформы испанцев оставалось пятьдесят ярдов, тридцать, десять… Штыки и палаши с сочным звуком вонзились в бравые тела морских пехотинцев. Генри работал штыком, как иголка швейной машинки: одного, второго, третьего. Так продолжалось секунд десять. Только после основная часть десанта заметила, что их рубят сзади. В отряде противника начался переполох. Войска смешались. Стрелять в этой каше было невозможно. Пошла настоящая рубка. Земля медленно заливалась кровью.
Глаза Генри бегло искали жёлтые испанские кители. Когда взгляд улавливал таковые, Генри пускал в ход штык. Иногда приклад. Ещё одного наколол на штык. Справа на него замахнулась сабля. Он отбил удар винтовкой и наотмашь чиркнул штыком по красному воротнику. Толчок в спину. Генри оказался на четвереньках на сыром от крови песке, но быстро поднялся. Снова ткнул штыком вражеское туловище. Штык противника сзади проткнул ему китель над плечом, под погоном. Но плечо не задел. Генри повернулся и нанёс этому солдату удар прикладом по лицу. Кровь врага брызнула Генри на щёку. Отвернувшись, он чуть не пропустил удар, отбив саблю винтовкой. Испанский пехотинец с размаха обрушивал на Генри удары саблей. Тот только успевал ставить блоки. Генри отступал. Сабля уже раскрошила деревянное цевьё ружья. Его спасал только ствол. Пехотинец злобно впился чернооким взглядом, и что-то кричал на своём языке. Генри упёрся в кого-то спиной. Он ещё раз отразил удар сабли и оттолкнул испанца ногой. Теперь наступал он. Пехотинец отбивал саблей колющие удары штыка. И вот, один удар он пропустил. Штык угодил ему в бок, в самый край. Пехотинец вскрикнул. Генри выдернул штык и ткнул уже в грудь. Пехотинец свалился. Опять толчок. Генри упал на землю и выронил винтовку. Он повернул голову, насколько позволяла шея, и боковым зрением заметил над собой взмах ружья. Откинулся Генри в сторону и перевернулся на спину. В нескольких дюймах от него штык вошёл в землю. Испанский солдат отпустил ружьё, выхватил нож и наскочил на него. Он схватил его за ворот и пытался ударить ножом. Генри перехватил его руку и струдом удерживал её. Пехотинец попался старше него и гораздо крупнее телосложением. Скинуть с себя Генри его не мог. Да и силами не потягаешься. Как ни пытался сержант напрягаться, испанская рука с ножом медленно опускалась к его шее. Вот уже кончик ножа проткнул кожу возле сонной артерии. «Всё, конец»… Из горла пехотинца вылез штык и ушёл обратно. Из рваного отверстия потекла струйка крови. Глаза пехотинца остекленели, и он перестал давить рукой на нож. Генри отвёл в сторону его руку. На него навалилось двести с лишним фунтов мёртвого тела. Кое-как Генри выполз из-под него, стёр с прокола на шее кровавую каплю, поднял винтовку и кинулся в бой. За свою жизнь уже не стоило переживать. Он знал, что испанцы превосходят численностью и, рано или поздно, они порубят англичан