– А как же одноклассники Клэя?
– Я не знаю их судеб, но, могу предположить, что они хотели самоутвердиться, что и было их оправданием. Подростки – что с них взять?
– Я… я понял…
– Тебе по прежнему нечего нам рассказать?
– Я рассказал все.
– Хорошо. – Эдвард развернулся и пошёл обратно в центр круга. – Поаплодируем Элану!
Когда мероприятие закончилось, я вышел с ощущением полного понимания всего. Клэй без остановки делился со мной впечатлениями, не обращая внимание на то, что я был погружён глубоко в свои мысли. Он довёз меня до дома и предложил выпить пива. Я отказался, сославшись на усталость.
Когда я зашёл домой, то позвонил маме.
– Ма, привет. Я хочу пойти на работу. Помнишь, ты говорила, что миссис Джонас искала садовника?
Я не умел работать в саду, но теперь это не было оправданием. Можно научиться всему, что захочешь, если тебе это нужно. В данном случае мне нужны были деньги, чтобы купить свою первую мечту – машину.
Я не начал новую жизнь с понедельника. Помню, словно вчера, что в тот вечер, проведённый в клубе анонимных оправданий, был вторник.
С Клэем мы с того дня больше не виделись. Его номер был недоступен, в его съёмной квартире я его не нашёл. Когда я решил проведать тот самый клуб, то поехал на окраину Ашвилла на своей, хоть и поддержанной, но машине, на которую я заработал сам, но не обнаружил того двухэтажного здания. Я удивился, но совсем не расстроился, и вернулся домой, где меня ждала моя любимая Элли.
И лишь спустя семь лет после этого случая, в один из вторников я получил письмо на свой новый адрес. Конверт был абсолютно пустой, а внутри был листок с одним единственным вопросом: «Ты все ещё не нашёл себе оправдание?».
Альтернативный вариант
Венди перестала плакать, и, вытерев остатки слёз рукавом рубашки, начала активно работать серым веществом, напрягая мозг. В голове было пусто, в горле пересохло, всё тело ломило от дикого перенапряжения. Почувствовав металлический вкус во рту, Венди провела пальцами по губам, и, посмотрев на кисть, обнаружила, что губа была прокусана до крови.
Она нашла маленького мальчика близ своего мотеля. Он был мёртв. Его изуродованное тело с запёкшейся кровью по всей его поверхности начинало гнить, и потому черви понемногу начали питаться плотью, что было заметно по некоторым местам. Затхлый запах далеко не свежего человеческого мяса проникал в ноздри, вызывая сильное желание выташнить практически переваренным сэндвичем, съеденным накануне.