Все воины и африты забегали взад и вперед, но не увидели ни волоска на голове Рустама. Рустам же соскользнул с седла и, оставив своего коня стреноженным у ворот, он бесшумно пробрался в самое сердце мощной железной крепости. Он побьется с мерзким Балманом, но лишь когда приуготовится. Заглядывая в комнату за комнатой, он увидел одну полную драгоценностей, потом другую, полную бочонками с порохом, и еще одну с пиками, щитами и копьями. Потом ему попалась дверь с огромным ключом в замке; повернув ключ, в комнате он нашел прекрасную девушку, за волосы привязанную к крюку в стене.
Скинув свой малахай-невидимку, он молвил: «О госпожа, по своей наружности, ты, должно быть, королевская дочь. Я помогу тебе».
Он отвязал ее волосы от крюка, и она была вне себя от радости. «Я Маназ, – отвечала она, – и я премного тебе благодарна. Я и вправду принцесса, хотя даже не знаю, сколько времени провела здесь, привязанная за волосы в этом омерзительном месте».
«Тогда идем со мной, – сказал Рустам, – и я постараюсь, чтобы ты благополучно прибыла во владения твоего отца. Но сначала я должен сразить своего врага, ибо он зазвал меня сюда, чтобы сразить меня и самому стать героем всего Ирана».
«О добрый рыцарь, ведь ты, должно быть, Рустам,– молвила она. – Да, умоляю тебя, отвези меня обратно к отцу в его страну Туркистан самолично – тогда я буду знать, что прибуду благополучно».
«Покрой этим львиным малахаем голову, – сказал Рустам, подавая ей малахай, – и держись поближе ко мне. Сейчас я найду Балмана, потому что мы должны сразиться. Если со мной что-нибудь случится, сожги вот это перо и попроси мою волшебную покровительницу, Симург, помочь тебе. Она перенесет тебя в королевство к отцу, держа в когтях, как обычно носила меня».
«О нет, не говори о таком, что с тобой что-нибудь случится», – шепнула принцесса. Она надела шапку и, держа в руке волшебное перо, тихонько кралась позади Рустама по темным переходам в главный крепостной двор.
Вдруг появился отряд воинов и ифритов и, узнав Рустама по чапану из львиной шкуры, схватились с ним. Ифриты, Япуш и Кепуш, осилили его и повлекли пред лице Балмана, восседавшего на своем черном железном троне.
«Итак, о великий Рустам, а вот и ты! – насмехался Балман. – Давай иди, поборемся друг с другом, и скоро я буду величайшим мужем в целом Иране».
И вот боролись они, и боролись, когда солнце стояло в зените, и когда взошла луна, и когда засияли на небе звезды. Воины и африты стояли по кругу и возгласами подбадривали своего господина, но не было никого, чтобы подбодрить Рустама, кроме Маназ, она же не отваживалась издать ни звука, из страха обнаружить себя. Но когда она увидела, что Рустам, ослабевший от многих ран, лежит на земле и не может подняться, тогда она бросила перо Симург в огонь, горевший в огромной жаровне в крепостном