– Помедленнее, ваша милость. В этом месте тропинка идет над самым обрывом.
Тафур обернулся. Оказывается, сам того не сознавая, он начал карабкаться вверх.
– Идите первым, брат Бернат. Вы знаете дорогу.
Бернат прошел вперед, прижимаясь к скалам. Тафур побрел за ним, стараясь ступать след в след и не сводя глаз с тропинки. Они миновали еще один поворот, и перед ними предстало удивительное зрелище. Почти на самой вершине горы раскинулся луг, поросший зеленой травой вперемешку с белыми и желтыми цветами. В воздухе пахло розмарином и шалфеем, а из кипарисовой рощицы доносилось пение дрозда. Скит располагался среди деревьев, на берегу ручья. Чуть выше, на склоне горы, виднелась дюжина небольших домиков; к каждому из них вела своя лестница. Должно быть, там жили калогеры. Поистине это был кусочек Эдема, забытый Богом на маленьком островке посреди моря.
Они направились к скиту по берегу ручья. Часовенка была такая маленькая, что они едва уместились перед иконой Пресвятой Девы Эгейской, даже встав на колени и прижавшись друг к другу плечами. Тафур взглянул на чудотворный лик и сложил руки для молитвы. Потом снова посмотрел на икону, и глаза Пресвятой Девы встретились с его глазами, как будто Она услышала его мысли. Он стиснул зубы и снова приготовился к молитве, но так и не сумел присоединиться к брату Бернату, невнятно читавшему «Верую». Прекрасный лик Пресвятой Девы казался смуглым из-за тусклого света, отбрасываемого свечами и закрывающего икону в позолоченном окладе. У Нее были большие глаза, черные и грустные, как у Кармен или у местных девушек. Ни капли голубого или синего. У выхода из часовни они обнаружили чистую корзину, в которой лежала коврига хлеба и кувшин вина. Они направились в сторону луга, и тут им повстречался маленький старичок, шедший по тропинке из монастыря. Бернат поздоровался с ним на греческом языке и встал на колени, прося благословить. Старичок осенил его крестным знамением, обернулся к Тафуру, который также преклонил перед ним колени, и уже занес над ним руку, как вдруг остановился. У Тафура мелькнула мысль попросить монаха исповедать его. Однако его грехи были слишком многочисленны и разнообразны, чтобы можно было объяснить их знаками. А если священник не понимает, в чем ему исповедуются, такому покаянию грош цена.
Калогер произнес несколько слов на греческом. Брат Бернат выступил в роли переводчика:
– Отец Лакатос спрашивает, куда вы держите путь.
Тафур ответил, что направляется на Родос. И почувствовал укор совести, заметив разочарование на лице монаха. Старичок вздохнул, благословил его и, прежде чем продолжить свой путь, обронил несколько фраз.
– Что он сказал на прощанье, брат Бернат?
Тот выглядел смущенным.
– Он сказал, чтобы вы опасались лжи и обмана. Или лгунов и обманщиков. Не знаю, правильно ли я понял, ваша милость.
Они уселись на берегу ручья и молча подкрепились. Брат Бернат предложил спуститься вниз по другому