он вернулся на сцену. Остаток концерта, меня больше не вызывали. Я, нервно переминаясь с ноги на ногу, стояла за кулисами. Сидеть спокойно, как Хосе не могла и, похоже, своими действиями просто бесила его. Но он, молча, терпел. Концерт закончился, Амати со всеми попрощался и ушел под гул аплодисментов с ворохом букетов. Хотел было отдать мне, но потом повернулся и вручил все Хосе. Достал из всех букет калл и вручил мне. В гримерке, одевшись, мы направились к черному выходу. Но нас окликнул организатор и попросил выйти через главный вход. Лимузин стоял наш там, а возле черного хода, произошла авария, охрана уже сделала коридор, оттеснив поклонников. Отдав часть букетов мне и часть Амати, Хосе направился вперед, я с Амати за ним. За нами последовал организатор и охранник. Проходя через толпу поклонников, Амати всем улыбался и даже жал руки. Люди благодарили его за концерт, за то, что он приехал, и говорили комплименты. В толпе я заметила Жустину, она стояла с букетом красных роз. И когда мы почти поравнялись с ней, она попыталась протиснуться к нам. Но рука охранника не пускала ее. Кто-то позади нас попытался пройти к Амати для фото, охранник убрал руку, и Жустина шагнула к нам, вручая букет Амати, под букетом в другой руке у нее был зажат нож. Хосе на мой окрик не успел отреагировать, а я, кидая в нее цветы, оттолкнула Амати и сразу же услышала крик Жустины: « – Тварь, он мой!» Бок пронзила боль. Я отступила на шаг и была резким движением оттеснена охранниками, которые пытались скрутить Жустину. Несмотря на ее стройность, она боролась как дикий зверь. Хосе увлек Амати в машину, что-то крича другим охранникам, один из них грубо меня схватил и потащил к лимузину. Меня в него почти закинули и захлопнули дверцу. По дороге в отель Амати с Хосе переговаривались, почему – это произошло и еще что-то. Но я практически их не слушала. Бок начал не просто болеть, а гореть огнем. Я ели сдерживала слезы боли. Доехали до отеля на удивление быстро, от боли начала кружиться голова. Но я держалась и молчала. Мы зашли в лифт, голова закружилась сильнее. Чтобы не упасть, я сделала шаг назад и прислонилась к стенке лифта. Двери лифта открылись на моем этаже, я попыталась встать ровно и пойти, Хосе замолчал, глядя на пол лифта, потом подняв на меня взгляд, резко развязал пояс пальто, и распахнул его. От его резких движений стало еще больнее, я больше не смогла сдерживаться вскрикнула и из мои глаз потекли слезы. Мужчины выругались, Амати нажал кнопку своего этажа, а Хосе придерживал меня от падения. Выйти из лифта мне помог Хосе, а потом все завертелось перед глазами и погасло. Кроме боли я ничего не чувствовала, а потом и ее перестала чувствовать.
Просыпалась я тяжело. Глаза не хотели открываться, где-то слышались голоса. Мужчины ругались, причем ругался Хосе и Амати, три других голоса пытались оправдываться. Приоткрыв глаза, я заметила, что лежу не в своей спальне. У меня все было персиковое, а здесь преобладал небесно голубой и синий. Горела только прикроватная лампа, мое платье и пальто валялись у кресла. Я с горечью посмотрела на них, только купили, а теперь придется выкинуть. Стоп, если платье на полу, что на мне. На мне был только новый
