Мы ехали, молча, я все думала о Жустине, меня ни как не покидало не хорошее предчувствие. Я в памяти перебирала все ее письма, хотела себе ее представить и понять, как можно ее узнать. И вдруг я вспомнила, что в нескольких письмах она писала, о своих волосах и на некоторых фото были видны рыжие пряди.
– Она рыжая. Хосе, она рыжая. воскликнула я, увидев хмурый взгляд Хосе, замолчала.
– Кто рыжая? спросил Амати.
– Жустина, которая пишет эротические письма. Мы с сеньоритой Надеждой поспорили. Я утверждал, что она блондинка. Надежда, что нет. И вот, кажется, я проиграл спор. ответил Хосе и окинул меня злым взглядом, от которого мурашки по коже побежали. Я ели сдержалась, чтобы не отвести взгляд.
– На что спорили? спросил Амати, глядя на меня.
Я повернула голову к нему, улыбнувшись, ответила: – На платье. Уж очень мне оно понравилось, а сеньор Хосе сказал, что оно не будет смотреться на мне.
Повернувшись обратно, я одарила Хосе самой обворожительной улыбкой. Он смотрел на меня, приподняв бровь, взгляд уже не был злым, скорее очень удивленным и в то же время внимательным. На мои слова он ни чего так и не ответил.
– Интересно. Не знал, что ты споришь с девушками на платье. Думал, ты предпочитаешь более мужской вариант. поддел Хосе Амати.
Не удержавшись, я рассмеялась. Хосе на нас хмуро глянул и пробурчал:
– У меня другой был приз.
– Да? Интересно, интересно. И какой же? не унимался Амати.
– Ужин, который сеньорита Надежда приготовила бы сама. ответил Хосе и внимательно глянул на меня.
Теперь уже я приподняла бровь и, улыбнувшись, ответила:
– Это было бы легко. Но выиграла я и смогу это подтвердить, сразу как вернемся в отель.
– Буду ждать с нетерпением. ответил Хосе.
Я, молча, кивнула и отвернулась к окну, за которым проскакивал вечерний город. Не любоваться этим видом было не возможно.
Пока гримировали Амати, я приготовила для него воду и сок. Помня все наставления Хосе. Я их держала при себе, а то может произойти всякое. Так же убедилась, что организаторы приготовили цветы, для дам. Амати решил во время песни «Моя любовь» спуститься в зал и подарить по розе дамам. Все было на месте, я вернулась к гримерке и встретилась с выходящими из нее Амати и Хосе. Пропустив их, я развернулась и потопала за ними. По спине опять пробежался не приятный холодок, я передернула плечами, отгоняя все предчувствия.
Амати решил петь без антрактов. Первые полчаса прошли спокойно, но холодок не отступал. А, я усердно его гнала прочь. Зазвучали первые аккорды «Моя любовь» я подхватила цветы и стала ждать жеста Амати, когда он, спев несколько строк, повернулся ко мне и сделал не заметный для аудитории жест, я направилась к нему.
Когда, я подошла. Он свободной рукой обнял меня и увлек танцевать. Затем отпустив забрал у меня букет, не прекращая петь, вручил мне одну розу. Я взяла, ее и улыбнулась. Оторвав