Мужчины, сидевшие на козлах, уже соскочили на землю и начали развязывать веревки, которыми был перевязан груз.
– Да нет. Можно и погрузить… – ответил Старшой.
– Вот и славно! – засмеялся папа Монфорте и дружески похлопал Старшого по плечу. – Тогда за дело!
Старшой снова забрался на борт. Мы зажгли две керосиновые лампы, открыли грузовые трюмы и стали готовить паровую лебедку. Старшой трудился молча и сосредоточенно. Он был очень задумчив.
– Не нравится мне все это, – шепнул он, когда мы уже приготовились выдвинуть грузовую стрелу. – Зачем грузить изразцы среди ночи? Да еще в такой глуши?
Я кивнула. Странно, очень странно.
Папа Монфорте и его работники ждали возле телеги. В свете фонаря я разглядела, что они следят за Старшим мрачными, пристальными взглядами. Такой взгляд бывает у солдат и бандитов, никак не у крестьян.
Старшой почесал подбородок – так он делает всегда, когда собирается принять решение. Потом взял фонарь и спустился на берег. Я протянула руку, пытаясь остановить его. Но было поздно.
– Все готово? – услышала я голос папы Монфорте.
– Готово, – ответил Старшой. – Но сперва я хочу заглянуть в ящики.
Лица папы Монфорте было не разглядеть. Он снова загоготал. Почти как раньше, только не так сердечно.
– Как это понимать? – спросил он.
– Хочу посмотреть, что в ящиках.
– Вы же и так это знаете, друг мой. В ящиках – азулежу.
По спине Старшого я видела, как он напряжен.
– Изразцы – вещь хрупкая, – ответил он. – Я должен убедиться, что плитка цела. Вдруг что-то побилось в дороге, а мне потом отвечать. Не хочу оказаться крайним.
– Не волнуйтесь, гарантирую вам – все цело, – сказал папа Монфорте. Его голос звучал приглушенно, но жестко. – Начинаем грузить.
Старшой поставил фонарь на землю и сунул руки в карманы.
– Нет, – уперся он. – Так не пойдет. Я должен знать, какой груз я беру на борт.
Папа Монфорте и Старшой молча переглянулись. Папа Монфорте вздохнул и подал работникам знак.
В следующую секунду работники достали из-за поясов револьверы.
Глава 4
В ящиках оружие
Мы работали под прицелом. Когда мы снимали ящики с крана и запихивали в трюм, Старшой так злился, что руки его тряслись. У меня руки тоже дрожали, правда от страха. Я до ужаса боялась, что Старшой начнет препираться с бандитами или сделает еще какую-нибудь глупость, и они откроют пальбу.
Папа Монфорте и один из его парней поднялись в рубку и зажгли керосиновую лампу над навигационным столом. Они что-то внимательно изучали – вероятно, карту реки. Люки были раздраены, и я слышала их спор. Папа Монфорте хотел отчалить немедленно, второй же считал, что надо подождать