Осенью пятьдесят восьмого, в середине ноября моих родителей уголовники раздели на улице. Отец с мамой шли с последнего сеанса кино из клуба. До дома оставалось метров двести. Трое в кепках с козырьком, опущенным до глаз и в серых одинаковых полупальто с поднятыми воротниками достали из голенищ сапог ножи-финки и тихо сказали, что именно надо снять и положить рядом, перед ногами. У отца было серое красивое длинное демисезонное пальто, такая же шляпа из тонкого фетра и теплые ботинки на меху. твидовый темно серый костюм, шарф из плотного шелка, бежевый с тисненными на ткани лилиями. Китайский шарф. Добротный. Мама шла в вишнёвом пальто, сшитом собственными руками на бабушкиной машинке «Зингер». На голове держалась шпильками за волос кокетливая модная шляпка того же цвета. На ногах новые полусапожки. В Киеве купила. Когда ездили с отцом к её родственникам, в семью родной бабушкиной сестры тёти Кати. Польки, которая чудом не залетела за Уральские горы, ухитрившись в Слониме выскочить замуж за ценного военного инженера, русского дядю Федю. Он её и спас от повального переселения, потому как был в большом авторитете и делал все, что хотел. Он и увез её в Киев. Вот эту шляпку уголовники попросили снять. Вместе с пальто, платьем, тоже самостоятельно сшитом из какой-то очень модной ткани. Мама была модницей без границ и обшивала своих подружек, тоже полячек, которых в городе было больше десятка. Полусапожки тоже легли рядом на землю.
– Что в ридикюле? – спросил один из грабителей, не приближаясь.
Мама высыпала на землю зеркальце, помаду,
семьдесят пять рублей и маленькие ножницы для подравнивания ногтей.
– Кидай всё обратно, – хмыкнул уголовник. Они воткнули ножи за голенища, бросили одежду и обувь в мещок, скомканный за пазухой у одного из них, и все трое махнули родителям руками в сторону.
– Идите. Не оглядывайтесь.
Такие ограбления в Кустанае были явлением обычным. Ну, вроде внезапно откуда набрасывающегося на город ветра из степи. Сопротивляться было бессмысленно, поэтому ограбления обходились без жертв. Родители, радуясь тому, что обошлось без поножовщины, тому, что было темно и вокруг никого, добежали до дома, не успев замерзнуть ноябрьским вечером с маленькой минусовой температурой. Они, собственно, даже испугаться не успели. Тем более, что похожим раздеваниям счет шел за пару сотен в год.
– Ого! – сказала бабушка. – На лихих напоролись. Ладно, поесть я вам на печке оставила. Не остыло ещё. Ешьте, да спать ложитесь. На работу не опоздайте. И она ушла в полуподвал к тёте Оле. Ночевала у неё. А утром пошла к двум Иванам, в угловой дом нашего же квартала. Два Ивана были в Кустанае