– Нет. Не явно.
– Может, каким-то образом проявлял агрессию или выходил из себя?
– Нет.
– Наркотики употребляет?
– Не знаю.
– Тебе известно, кем он работает, где живет?
– Нет. О некоторых вещах в тех кругах не принято спрашивать. Это правило, негласная договоренность.
Мы опять замолчали. Я проследила за велосипедистом, проехавшим по тротуару, неторопливо крутя педали. Казалось, его шлем пульсирует: когда он проезжал под фонарем, шлем светился, когда въезжал в темноту – гас. Вскоре его поглотил мрак, и я могла видеть только свет фары над задним колесом его велосипеда. Свет. Тьма. Свет. Тьма.
Я обдумывала слова Гэбби. Виновата ли я в ее страданиях? Я ли разожгла в ней этот страх, поделившись своими опасениями, или же судьба действительно свела ее с психопатом? Может, она сгущает краски, придавая слишком много значения нескольким случайным встречам? Или в самом деле находится в серьезной опасности? Следует ли мне пытаться ей помочь? Стоит ли вовлекать в это дело полицию? Я засыпа́ла себя вопросами и не находила на них ответов.
В течение нескольких минут мы молча прислушивались к звукам из сквера, вдыхали ароматы летней ночи, углубившись каждая в свои мысли. Наконец Гэбби, успокоившись, опустила сумку на колени, покачала головой и откинулась на спинку сиденья. И хотя ее черты были едва различимы, я опять отчетливо почувствовала, что в ней произошла перемена.
– Я знаю, что реагирую чрезмерно остро, – заговорила она гораздо увереннее. – Этот парень просто со странностями. Хочет немного меня подразнить, а я ему подыгрываю. Позволяю себя запугивать, сбивать с толку.
– Но ведь тебе не часто доводится иметь дело с такими, как он?
– Нет. Большинство из моих информаторов в своем уме.
Гэбби безрадостно засмеялась.
– Что наводит тебя на мысль, что этот тип не в своем уме?
Гэбби на несколько мгновений задумалась, кусая ноготь большого пальца.
– Словами это сложно описать. Понимаешь, существует некая… некая черта, отделяющая чокнутых от просто бандитов, хищников. Объяснить, что она собой представляет, трудно, но ее чувствуешь. Может, во мне уже развился какой-то особый инстинкт. Девочки никогда не работают с теми, от кого веет угрозой. Каждая определяет это по-своему – кто по глазам, кто по странным просьбам. Элен, например, никогда не обслуживает парней в ковбойских сапогах. – Гэбби помолчала, опять советуясь со своим внутренним голосом. – Мне кажется, я просто слишком увлеклась думами о серийных убийствах и сексуальных извращениях.
Она вновь на несколько мгновений углубилась в себя. Я попыталась тайком взглянуть на часы.
– Этому типу всего-навсего нравится меня шокировать.
Пауза. Ей хочется успокоить саму себя, подумала я.
– Долбанутый!
Ее голос прозвучал раздраженнее, и я поняла, что поспешила с выводом.
– Черт побери, Темпе! Я не должна позволять этому гаду пудрить