И после всего этого Исайя защищал её и настаивал на обследовании. Это было вторым неприятным открытием за эти десять минут – оказывается её состояние вызывает вопросы у самого Приора. Да, в последнее время она чувствовала постоянную слабость, сонливость, сильно похудела и стала падать в обмороки, но… это не мешало ей работать!
Хоть бы этот разговор никак не повлиял на её работу. Она очень надеялась, что Исайя не поймет всё превратно. Нужно убедиться, наскрести в себе остатки сил, чтобы не разрыдаться и попросить у Приора прощения. Да, так она и сделает. Мира вышла из ступора, осмотрелась в поисках белой формы Приора – он успел уйти довольно далеко. Мира поравнялась с ним почти у самых лифтов. Исайя остановился и выжидательно посмотрел на нее.
– Господин Приор, простите деда… он… – выдавила из себя девушка. В горле стоял ком, голос не слушался. Мира, с трудом справляясь с обуревающим её стыдом и одышкой, подняла на Приора взгляд. Продолжить фразу она не смогла. Дед сказал именно то, что хотел и именно так, как хотел.
– Совершенно замечательный в своей прямоте учёный, – продолжил фразу Исайя, протягивая Мире таблетку глюкозы. У Приора перчатки были настолько белые, что обертка конфетки казалась на их фоне серой. – Вы устало выглядите, мой камушек, сходите в медблок.
Мира протянула руку в засаленной грязной перчатке и неуверенно взяла конфету. Сейчас не заплакать оказалось сложнее всего.
– Спасибо, господин Приор.
Сделав жест рукой, Исайя пропустил её в прибывший лифт и отправил в одиночестве на Шестой уровень. Сквозь прозрачные створки и шахту она увидела, как Приор дожидается следующий.
Отсидевшись необходимое время в безлюдном закутке Шестого уровня, Мира поплелась в медблок. Там, как только узнали, что она приехала из Воратума, провели исключительно дотошный осмотр – проверили легкие, взяли кровь, отправили в дезинфекционную кабинку на два цикла. Переодевшись в привычный рабочий комбинезон, Мира почувствовала себя легче. В голове царило усталое отупение, она мелкими глоточками пила воду и ждала вердикта медиков. Думать о том, что произошло, она себе запретила, потому к горлу тут же подкатывал ком слез. Разреветься при свидетелях она не могла себе позволить. Воспитание Дона – без разницы что ты чувствуешь, вести себя ты должна достойно. Не счесть сколько раз ей попадало за недостаточно бесстрастное лицо. Но сейчас всё иначе. Она научилась равнодушием отвечать на ругань и несправедливые придирки родственников, но как реагировать на доброту? Мира вертела в руках приорскую конфетку.
Никакого Воратума. В ответе Шестого был мягкий отказ – он ссылался на её здоровье и статус таби. Как раз два аргумента, которые ей никак не удастся опровергнуть. Как бы сейчас было здорово, если бы всё хотя бы не поменялось, а осталось как раньше. Пусть дед забудет про её существование, и она просто будет