– Итак, что это за отчитка, о которой я постоянно слышу и о которой ты не хочешь говорить? – спросила Мира, пытаясь за оживлением скрыть одышку из-за подъема по лестнице. Киран заметил и истончившиеся запястья, выглядывающие из-под рукавов. – Не дали первый голос, поэтому злишься?
– Зачем ты зубоскалишь, я же попросил прощения, – скривился юноша. – Там даже не отчитка была, а так, фикция. Территорию консервируют, а Элой собирал людей в одном месте, чтобы травить было удобнее. Неужели вся работа идеолога сводится вот к этому: иди ко мне, встань сюда, три раза повтори «Город лучше знает», умри?
Киран снова начинал горячиться. Он думал, что обида прошла, но как оказалось, она ещё была сильна.
– Ничего, всё впереди. Вот поумнеешь немного, командный голос выработаешь – и на баррикады сразу закинут, будешь далетам мозги промывать, а они тебе в рот смотреть, – Мира рассеянно почесала кончик носа, отворачиваясь.
– Это бесполезная трата времени. Я ничему тут не научусь и полезного ничего не сделаю. Я нашел рыжего по учётам, ну а толку? Физически его здесь нет. Бардак полный… Нужно возвращаться к Хайне.
– Ты разве не в курсе? – девушка вытащила из кармана упаковку с глюкозой и протянула её на раскрытой ладони. Киран отрицательно покачал головой. – Хайну списали сразу после твоего перевода.
– Что?! – обмер Киран. – За что?
– Ты лучше меня должен знать, за что списывают идеологов, – пожала плечами Мира, закидывая в рот таблетку. – Подсказка – не по дожитию. За какое-то преступление.
– Какое?
– Не знаю. Дальше в базу я лезть не могу, – передёрнула плечами Мира. – И, кстати, поздравляю.
– С чем?
– С пропажи Леббы прошло больше двух недель. Заседание Подестата сегодня в конце дня. Единственный кандидат на место Пятого приора – твой дядя. Бросай все свои полузаконные поиски странных рыжих типов и возвращайся в Башню. Первый его поздравишь, включишь милашку, он тебя пристроит на какое-нибудь непыльное местечко – там хотя бы эргокресло будет.
Киран состроил гримасу. Стандартная гримаса на все случаи жизни, особенно когда Мира над ним подтрунивала – а она любила это делать. Ещё одну болевую точку задела – статус дяди. С дядей он общался нечасто. Обычно их встречи были наполнены фальшивыми улыбками, неловкими паузами и по обоюдному желанию быстро заканчивались. Дядя казался Кирану странным, неуверенным, скованным, даже запуганным. Он не понимал, как с таким характером ему удалось стать идеологом и достичь карьерных высот. Морра соглашался почти со всем, что говорил Киран и что просил. Это не было плохо, но Киран ожидал какого-то диалога,