– Ваше степенство, – здорово повысил в звании тощего мужика на ржавых коньках, пыхтящего позади них. – Как опытному промысловику хочу сделать тебе выгодное предложение, – издалека зашёл Аким. – Сдай-ка мне, братец, в аренду своё кресло. Я сам его завтра потолкаю, а ты заработаешь за это пятишник.
– Целый пятишник, – обрадовалось «степенство». – Идё-ё-т. «Во дурачок, – подумал предприниматель, – оно вместе с полозьями лишь трёшницу стоит».
На следующий день Аким, одетый в тёплую тужурку, меховую шапку с зелёным бархатным верхом, которую взял напрокат у кучера Ванятки, и в гимназические штаны, оставшиеся от славных детских времён, предстал пред ясны очи любимой. Через плечо у него были перекинуты не аксельбанты, а коньки.
– Мон ше-е-р, – оглядела его Натали, – я вспомнила гимназические годы, – рассмеялась она.
– А елозящего червячка вы не помните, сударыня? – уселся на скамью арендованного кресла и, сопя погромче вчерашнего толкача, надел коньки. – Когда-то я был неплохим конькобежцем, – сообщил даме и стоящему рядом «степенству», зажавшему ладонью карман с денежкой – как бы ветром не выдуло. – Прошу, – поцокав коньками по льду, указал даме на скамью, и, профессионально пыхтя дачным паровозиком, покатил кресло к другому берегу.
На середине Невы, запыхавшись, сел рядом со смеющейся Натали.
– Дальше ты вези, – задыхаясь, произнёс он, приведя даму в полнейший восторг.
Собрав в кулак волю и последние силы, вновь принялся толкать кресло.
– И почему его назвали развлекательным? – стонущим голосом, выпуская клубы пара, произнёс он, провиснув ковром через спинку транспортного средства.
И тут смеющаяся Натали поцеловала его в щёку.
Акима бросило в жар и, заломив шапку, он бодро заскользил к близкому уже берегу. Затем, уразумев выгоду, вновь провис ковром, заработав ещё один сладкий поцелуй. Развернув кресло, помчался обратно.
На середине реки Аким сделал вид, что потерял последние силы, и склонился над Натали. Вуалька была поднята и, не удержавшись, он коснулся губами нежной кожи щеки, ощутив едва уловимый запах духов.
Натали обернула к нему лицо, собираясь что-то сказать. И это «что-то» было бы не гневное, как понял Аким, а так.., немного укоряющее.
Он не стал ждать обличительных женских слов, произнесённых к тому же не от души, а от правил хорошего тона, и не просто коснулся, а требовательно и жадно припал к её губам, обняв Натали за плечи.
Сделав попытку отстраниться, она подняла руки, чтоб оттолкнуть забывшего приличия офицера, но голова закружилась, и вместо того, чтоб оттолкнуть, руки обняли этого бестактного, и даже более того, нахального, но такого нежного и приятного мужчину. И она, забыв всё на свете, ответила на поцелуй, воспарив от этого не то что