– И он заслуживает казни, ваше величество, – поддержал государя Рубанов. – Убийцу Боголепова судил гражданский суд, который не может выносить смертных приговоров. И вот бедного министра давно нет, а его убийца спокойно живёт… А Сипягин умер как православный барин. С мыслями о жене, государе и России. Когда он был курляндским губернатором, балтийские бароны любили его. Дмитрий Сергеевич обходился с ними вежливо, гостеприимно и доброжелательно. Не как высший губернский чиновник, а как русский боярин. Просто. Без высокомерия и хлебосольно. Потому-то столько их и прибыло на похороны Сипягина.
– Это был ЧЕЛОВЕК, – вздохнул император. – А вас, Максим Акимович, приглашаю на Пасху в Зимний дворец.
В Пасхальную ночь на 14 апреля, Зимний дворец сверкал огнями.
Сановный Петербург, да и то не весь, а лишь избранные счастливчики, торжественно подкатывали в каретах к сиянию царского величия.
Согласно протоколу, приглашённые, разделившись по ведомствам и чинам, собрались в дворцовых залах: в Гербовом – высшие гражданские чиновники с супругами, в Аванзале – адмиралы и чины морского ведомства, в Фельдмаршальском – генералы армейских частей и военноучебных заведений, в Концертном зале благоухал букет придворных дам и фрейлин, соперничающих блеском украшений с жёнами генералов и сановников, пришедших с мужьями.
Чета Рубановых прошла в Николаевский зал, где собрались генералы и полковники гвардии.
В 12 ночи Светлого Христова Воскресенья придворные арапы распахнули двери Малахитового зала, и начался Высочайший выход к заутрене.
За гофмаршалом и камер-фурьерами в красных мундирах, появился церемониймейстер с жезлом, объявивший собравшимся о начале Высочайшего выхода.
Николай в мундире лейб-гвардии Сапёрного батальона, вёл под руку мать, вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну. Следом вышли государыня Александра Фёдоровна и наследник Михаил. За ними – великие князья и княгини.
Когда Их Величества вошли в Большую церковь Зимнего дворца, со стен крепости прогремел троекратный орудийный салют, и началось богослужение…
Через три часа салют возобновился – Пасхальная заутреня закончилась царским многолетием…
После заутрени вернулись в Малахитовый зал, где были накрыты столы для разговенья.
– Ники, как я устала,– когда остались одни, слабым голосом произнесла царица.
– Аликс, сейчас твою усталость снимет как рукой, – достал он бархатную шкатулку. – Саншай, солнышко моё, закрой глаза, – бережно вытащил из шкатулки подарок. – А теперь можешь открыть, – улыбаясь, протянул ей ажурное пасхальное яичко из золотых листьев клевера, усыпанных мелкими алмазами и рубинами. – Сие творение называется «Клевер».
– Ники-и, какое чудо, – с восхищением взяла подарок и троекратно, со словами: «Христос Воскресе», расцеловала мужа. – А на ободке моя монограмма, императорская