– Но… но ведь магистрат – это вы!
– Ох, а ведь верно! – с притворным изумлением отвечал граф.
Элисон густо покраснела: румянец гнева заливал ее щеки и шею. «Интересно, – подумал Гэвин, – грудь у нее сейчас тоже зарумянилась?»
– Вы… вы… да вы просто грязный мошенник! – вскричала она, судорожно сжимая в руке свой драгоценный документ.
– Я слуга закона, а не мошенник, – с легким поклоном ответил Гэвин.
– Но вы не можете решать это дело. Ведь у нас с вами конфликт интересов! Вы же прекрасно понимаете…
– Знаете, это у вас в Америке принято беспокоиться о мельчайших юридических формальностях. Мы к делу подходим проще. Достаточно того, что все мы верно служим британской короне, а она служит нам.
В глазах Элисон промелькнула паника, и она в растерянности пробормотала:
– Неужели ничего нельзя сделать? – Казалось, она забыла о его присутствии и говорила сама с собой.
«Как странно…» – подумал Гэвин. Странной была его реакция на эту девицу. Когда Элисон орала и бранилась, на это реагировало его мужское естество, но отчаяние, прозвучавшее сейчас в ее голосе, вдруг пробудило к жизни совсем другой его орган. Тот, что, казалось, давным-давно спал крепким сном. Тот, которому Гэвин много лет назад приучился не верить и не принимать в расчет.
Потирая ладонью левую сторону груди, он спросил:
– Скажите, не будь вы из Россов, а я – из Маккензи, мое предложение купить Эррадейл вас бы соблазнило?
– Я… не могу сказать, – ответила Элисон, глядя на него с беспокойством.
Гэвин осторожно шагнул к ней. Она не отпрянула, и он сделал еще шаг.
– Если наши отцы были врагами, это не значит, что враждовать должны и мы. – С этими словами он подцепил пальцами выбившуюся из ее прически шелковистую прядь волос, заправил ей за ухо. Это было почти машинальное движение, вдруг показавшееся ему вполне естественным и даже привычным. – Милая, вы все еще можете продать мне землю. И остаться богатой, очень богатой дамой. А можете вступить со мной в борьбу – и остаться ни с чем.
Элисон Росс глубоко задумалась, закусив нижнюю губу. Он ждал, не в силах оторвать взгляд от ее губ – пухлых и сочных. Господи, как хотелось попробовать их на вкус!
– Это нечестно! – наконец воскликнула она с дрожью в голосе. – Так нельзя! Вы выкручиваете мне руки…
– Пока нет, – выдохнул он ей в самое ухо. – Хотя, если это убедит вас согласиться, готов и выкрутить руки… и куда-нибудь опрокинуть.
Тут Элисон словно очнулась.
– Хватит меня соблазнять! – отчеканила она и, отпрянув от него, схватила со стола договор об аренде и помахала им словно боевым топориком. – А этим, сукин ты сын, можешь подтереть себе задницу!
– К магистрату положено обращаться «ваша честь», – поправил граф, скрестив руки на груди, чтобы удержаться от соблазна ее обнять.
– Хорошо. – Она сделала глубокий вдох. – Этими бумагами вы, ваша честь, можете подтереть себе задницу.