Время от времени кто-нибудь вполголоса ругал Нугзара и Сатану: кинули Рублевку – а остальным что теперь делать?! Всех в логе оставили! Наконец Серго окончательно рассердился, потому что за этот кидняк винили в основном его. Блестя лысиной, он заявил, что во всем виновата советская власть:
– Всюду дефицит! Было бы лекарство – стал бы я Ладо беспокоить? Или привязались бы эти бандиты ко мне? А так… Да они просто не выпускали меня из машины – и все!.. Вы что, Нугзара не знаете?.. Сатану?.. Да и кто, в конце концов, этот вонючий Рублевка? Барыжная рожа, мать его!
– Рожа-то он рожа, но вот видишь, теперь без лекарства сидим! – злобно начал точить его Бати. – Нугзар и Сатана сейчас по грамму делают, а мы сидим и хер сосем!
– Ты, может, и сосешь, а я просто жду! Да что ты ко мне привязался? Я, что ли, Рублевку кинул? – окрысился Серго. – Или запретишь бандюгам барыг кидать? Кинули – и все. Ни тебя, ни меня не спросили!
– Не надо было им вообще барыгу показывать! Не в свое дело сунулся!
– Не показывать? – повысил голос Серго. – Вот я бы посмотрел на тебя, как это ты вору в ломке барыгу не покажешь! Я припарковался, хотел «Боржом» купить, Сатана меня заметил – и все.
Художник, желая унять спор, поинтересовался, куда они отправились после кидняка – он был немного обижен, что они не приехали к нему, и мысленно облизывался, представляя, сколько «вторяка» осталось бы после них.
– Мы уже ехали к тебе, но по дороге Сатане взбрело в голову ехать колоться в какой-то подвал, где ему первый раз в жизни сделали морфий… Это где-то наверху, около ресторана «Самадло»… Можно прямо в горы уйти по тропинкам… Какая-то комната, карманники, карты, водка, грязища, вонь… Ангидрида совсем мало было, иглы старые, тупые, гнутые, с заусенцами! Воды нет, шприц треснутый, пузырь грязный, выпарить ангидрид не на чем – ни миски, ни тарелки чистой! Щипачи стаканами чачу пьют! Всюду объедки, окурки, водка разлита, пьяные дети под столом дерутся. В общем – конец света! Адский ад!
– Сколько забросили варить? – поинтересовалась из кухни Анка.
– Не знаю, у них заход лошадиный. На мазут было лекарство похоже. Черное, как нефть! – Серго махнул рукой. – Эти звери себе по четыре захода вмазали, я и Ладо всего разок по два куба пустили – и чуть не подохли! Я потом дома весь вечер около унитаза провел. Наизнанку выворачивало, даже дети спрашивали: «Что с тобой, папа? Опять отравился пирожками?» – а жена, кобра, говорит им: «Да-а, что-то ваш папа часто травиться стал пирожками уличными!» А мать только сидела и плакала…
В это время Черный Гогия заворочался и оглушительно икнул. Из его громадного носа лились сопли, глаза были полны слез. Он взревел, кашляя и захлебываясь мокротой.
– Чихает! – с уважением оказал Тугуши, опасливо поглядывая на гиганта.
Переждав, все опять обратились к Серго:
– Ну, дальше!
– Что