– О Господи! – сказала бабушка, опуская вуаль.
– Чего же ты ждала?.. – не без злорадства ответил Кока. – Это не оперный театр! Бинокль не захватила?
Усадив ее, он пошел к лестнице, где дежурил сторож Шакро с шершавой от рублевок рукой, дал ему денег, попросил привести Хечо, а когда тот явился, тихо сказал ему:
– Ты меня помнишь? Мы вчера брали пакет!
– Как не помнишь! Клянусь голова, всем помнишь, кто пакету берет! – заверил его Хечо. – Я чичас бирать иду. Сколько надо?
– Один пакет. Слушай, вон там сидит моя бабушка. Видишь? Долго сейчас объяснять, что к чему. Она даст тебе сто рублей, ты возьми один пакет, а потом ей в руки отдай, понял?..
Хечо, немного тронутый от анаши, уставился на Коку с изумленным испугом:
– Вай, бабушкин курит? Клянусь сердце, такой не слышал!
– Потом объясню. Ты просто сядь около нее, она передаст тебе деньги. Тебе не все равно – я тебе дал или она?
– Она пакету бирает? Или ты?
– Мы вместе. Пополам.
– А, напополама! – понял Хечо и направился к бабушке, сел через стул и сказал: – Драсти, мадам-джан!
Бабушка с каменным лицом учтиво кивнула, вынула из сумочки газету, вложила в нее деньги и, не глядя, положила газету на стул между ними (Агата Кристи принесла свои плоды).
– Будьте добры приобрести для меня это… вещество… – сказала бабушка.
– Мадам-джан! Для тебе, клянусь печень, все сделаю! – ответил Хечо, вынул из газеты деньги и ушел, важно бросив: – Час! Ждите!
А бабушка, не снимая перчаток, со скрытым омерзением взяла газету, направилась в угол и бросила ее в урну. Тут мужик с лишаями начал громко икать от сухой пищи. Чернявые типы зашумели громче. Один дал девке оплеуху, та взвизгнула. И Кока решил увести близкую к обмороку бабушку во дворик. Дверь им открыл привратник Шакро, который, казалось, за рубль мог отворить все двери на свете. Он по инерции протянул заскорузлую клешню, но Кока холодно напомнил ему, что уже дадено, и тот виновато смигнул:
– Извини, забыл! Работа собачья.
Пока они сидели на скамейке, бабушка неторопливо рассказывала Коке поучительные истории из семейных хроник: как ее отцу без наркоза резали руку и счищали гной с кости, а он и не пикнул, как прабабушка во время пожара спасла не только детей, но и пса-любимца, как один дед дерзко разговаривал со Сталиным, а другой сконструировал первую в Грузии электростанцию. Рассказы явно имели своей целью коррекцию Кокиной морали. Но Кока все эти истории знал наизусть и сейчас с беспокойством думал лишь о том, не запустит ли Хечо свою наглую лапу в бабушкин пакет, посчитав, что старуха не заметит кощунства.
Ровно через час довольный Хечо присел на скамейку. Отрыгивая тархуном и стряхивая с куртки хлебно-сырные крошки, он достал из-за пояса пакет и протянул его бабушке:
– Вот, самая большой, мадам-джан, клянусь почка!
Бабушка, зорко оглядевшись, проворно спрятала пакет в сумочку.
– Очень вам обязана, –