– Именно, немолодой, – парикмахер тяжело вздохнул. – Очень немолодой, а верила во всякую чушь. Ей кто-то насвистел, что если она на рассвете будет без причёски, то страшно умрёт. Так в одиннадцать, она ложилась спать, а в три ночи я приходил к ней и делал причёску и всё такое прочее, – парикмахер смущенно захихикал.
– Неужели? Парень, ведь тебе не более тридцати, а ей далеко за пятьдесят.
– Вообще-то пятьдесят восемь, но она была пылкая и изобретательная.
– Ах вот зачем там эти растяжки!
– Да-да, очень она это любила.
Я чуть не задохнулась от удивления, и, видимо, не одна я, потому что капитан возопил:
– О времена, о нравы! Ладно, главное, что в три ночи Тамара Витольдовна была жива.
– В четыре утра, если точно. Очень она в этот раз была ненасытная. Я едва уполз от неё. Думал, что всё, проклятая баба меня заездит, но, слава Богу, её дурацкие часы начали звонить, и она меня отпустила.
Услышав приближающие шаги, я понеслась по коридору в сторону ресе́пшена. Там Танюша в идиотском кокошнике, высунув от непосильных умственных усилий язык, раскладывала пасьянс.
– Простите, Таня. Можно мне спросить, а какие часы были в кабинете Татьяны Витольдовны.
– О! Ненавистные!! – меня повергло в изумление столь сильное выражение эмоций. Татьяна, сжав кулаки, потрясла ими. – Они били, каждые четыре часа. Мерзко так. Бом-ха-ха. Бом-ха-ха. Хорошо, что эти гадкие ворюги их сломали.
Надо было немедленно отвлечь её, а то скоро здесь будет капитан.
– Они мешали Вам спать?
– Нет! Я живу во флигеле. Эх! Жаль, что баллов по ЕГЭ не хватило туда, куда я хотела. Вот тётка и уговорила поработать до следующего года у неё. Я и раньше подрабатывала на каникулах в профилактории.
– А что за болезнь там случилась? Нет мы слышали, но в сомнении.
– А все в сомнении. Это же надо, дизентерия! Представляете? Зимой! Раньше бы пронесло, у неё все были в кулаке, но в этот раз там жена какой-то шишки заболела. Вот она и пригласила всех сюда. Она раньше только каких-то особенных гостей сюда приглашала. Кто попало, сюда не попадал.
– Это мы кто попало? А это ничего, что путёвка стоит сорок тысяч?
– Ха, чтобы жить здесь гости по шестьдесят, семьдесят тысяч отдавали.
Я оглянулась, капитана всё ещё не было.
– А как сломали часы в кабинете?
– О! Это – умора! У них отломали и утащили маятник.
– Он что, золотой был?
– Нет! Но он был прикольный. В центре маятника было зеркало. Но оно было какое-то кривое. Тётка вообще западала по старым зеркалам. А, по-моему, лучше хорошее новое, чем такое, в котором ничего не отражается нормально. Я вот думаю, что может тётка не хотела на себя смотреть? Хотя она хвалилась, что эти зеркала кто-то подарил Екатерине Второй. Да та их не любила, а после революции они пропали. А отец тётки их купил во время блокады Ленинграда, – Татьяна пригорюнилась. – Грабители какие-то тупые, почему-то второе зеркало не украли. Тётка говорила, что по одному такое зеркало держать в доме опасно.
– А