Валерио Альбисети
Меня разбудила Гусёна. Я всё-таки заснула.
– Пошли ужинать
– Не пойду – голова болит, – у меня было ощущение, что в голове медленно переливается от уха к уху ртуть.
– Ещё чего, у тебя она от голода болит. Будут беляши, я узнавала. Пошли! – непримиримо потребовала Гусёна.
Поразительно! Она лопает, как голодный тигр, но сохраняет изящество парижанки.
Ужин нас удивил. На столах стояли не только кувшины с соками, но графинчики с наливкой и с водкой. Да-а, это не санаторий – здесь нет моратория на алкоголь! В центре стола, стояло блюдо с пышущими жаром беляшами, а также блюдо с селёдочкой, засыпанной кольцами лука. Перед каждым – сковородочка с жаренной картошкой и грибами. Появился ещё один накрытый стол, мы поняли, что это для полицейских, но их самих ещё не было, да и на столе стояли только приборы. Видимо их покормят, когда все уйдут. Как ни удивительно, но мои друзья на пустой стол даже не посмотрели, а рассматривали то, что накрыли нам.
– Вот это да! – в восхищении прошептала Гусёна.
– Учись! Вот так меня будешь кормить каждый вечер, – объявил Боб и гордо посмотрел на меня.
Я улыбнулась и подмигнула Гусёне.
– Правильно! А то ты кроме куриного супа ничего не варишь. А дети любят пирожки да плюшки.
Гусёна плюхнулась за стол, покраснев до корней волос.
– Дети?
– Конечно! Думаю, Боб расстарается на пару, тройку.
Боб радостно хрюкнул и с вожделением посмотрел на графинчик с водкой.
– Думаю, это нам надо обмыть. Кай, ты сегодня подушку на голову натяни. Я сегодня приступаю к выполнению супружеского долга.
И так у него это просто и чисто прозвучало, что Гусёна нежно улыбнулась в ответ и смело налила всем наливки. Боб задрал брови.
– А почему не водка?
– Спиртное плохо влияет на развитие детей.
Да-а! Это да! Впервые вижу смущённого Боба. Мы без тостов пили, заедая все беляшами, когда я почувствовала взгляд в спину. Замерла, а потом как бы случайно обернулась и увидела спину уходящего капитана. Что же он хотел спросить? Обнаружила, что никто, кроме меня его не заметил, и почему-то стало тревожно.
Закрыла глаза и кого-то, ну не знаю, Вселенную, Бога, или того, кто ведает судьбами, попросила: «Пусть у нас всё будет хорошо, а если и что-то коснётся нас, то пусть все будет нам во благо. Да! ». Поднатужилась, чтобы мысль дошла до самого верха и напомнила, что я впервые прошу для себя, а у ребят любовь, и рассердилась, что сама так и не встретила того, от которого мысли путаются. Потом подняла рюмку с наливкой и провозгласила:
– Пожалуйста, а за мной не заржавеет!
– Кай! Ты что? – шёпотом спросили одновременно Боб и Гусёна.
– А то, что я хочу, чтобы… – и замолчала, нельзя говорить это вслух, это же моё, так сказать, интимное общение со Вселенной, – чтобы было интересно. Отпуск у нас или что?
– Отпуск, – пролепетал Боб, – слышь, ты больше не пей этой наливки, ты вся… какая-то другая.
– Покраснела? – я потрогала