Внезапно огонь почти догоревшей свечи ярко вспыхнул. Он сумел дотянуться до слишком приблизившейся к нему княжеской бороды, цепко ухватился за неё и пошёл гулять, разгораясь и весело треща.
Василий Кривой взревел, откинулся назад и стал тяжело валиться через скамью на пол. Сразу едко запахло палёной шерстью. Кусай, одним прыжком перелетев стол, ринулся к князю и накрыл его голову собой.
Князь, придя в себя от первого испуга, вдруг с силой оттолкнул слугу и теперь стоял под лампадой в зыбком её свете.
Разметавшиеся в беспорядке волосы, полуобгоревшая, торчащая клочьями борода, дикие остановившиеся глаза придавали ему вид какого-то страшного существа, непонятно как оказавшегося здесь.
– Князь-батюшка… – заикаясь от страха, Капитон попятился от него. – Ты живой ли?
Но тот молчал, и лишь где-то в груди у него что-то тяжело клокотало. Кусай тоскливо повёл глазами, соображая, не кинуться ли ему бежать отсюда, как вдруг князь хрипло засмеялся:
– А ведь это бабка муромская бороду мне подпалила. Знать, правду про неё люди говорят. А борода, – он зажал остатки её в кулак, поморщился, – заново отрастёт. Была бы голова на плечах.
Князь посмотрел на готовое вот-вот потухнуть пламя свечи, усмехнулся:
– Слаб огонёк, плюнь на него – и нету! А ведь угадал время, подобрался ко мне незаметным и сразу страшен стал. Вот и я так же с врагами своими…
Внезапно под княжеским сапогом что-то хрустнуло. Глянув вниз, он увидел остатки разлившегося вина, напоминавшие сейчас кровавую лужу. Острыми краями поблёскивали в ней осколки разбитой бутылки.
Откинув носком сапога в сторону отколотое горлышко, князь нагнулся, поднял лавку, сел на неё.
Капитон всё это время стоял, замерев, боясь неверным движением обратить на себя княжий гнев. Но тот после случившегося вдруг обмяк, стал задумчив, сидел и неподвижно глядел перед собой.
– А может это знак мне был? Предостережение какое?
Он опять надолго замолчал, а когда заговорил, голос его был твёрд.
– Приказа своего не отменяю. Скачи к Мурому, найди старуху, узнай слова.
Погасла свеча, растворился дым, окутало всё мраком. Вышел Капитон на ощупь, прикрыл за собой дверь и, перекрестившись, заторопился прочь, стараясь не стучать каблуками своих сапог.
Глава 4. Ночной визит
Архивариус принюхался. Пахло свежей краской, мастикой, электропроводкой, новыми ботинками Евгения, пахло даже бутербродами работавшего здесь неделю назад маляра, но Святополк Антонович ловил носом что-то совершенно иное, и, судя по разочарованному его виду, ловил напрасно.
Пробурчав что-то себе под нос, он сунул руку в карман халата и вытащил оттуда большой фонарь. Это был старый немецкий фонарь, ещё недавно бывший музейным экспонатом.
Фонарь этот, авантюрный по своему складу, давно уставший от вынужденного безделья, однажды, выбрав подходящий момент, скатился прямо под ноги зашедшему в музей Святополку Антоновичу.