– Дмитрий Максимович, Максим Александрович ждет вас в машине.
Тон был подчеркнуто вежливым, но содержал какие-то едва уловимые нотки, отбивающие почему-то всякое желание сопротивляться или возражать.
– Я… это…, – Дима бросил быстрый взгляд на приятелей, которые при виде стоящего на пороге человека – хорошо знакомого им водителя-телохранителя Манцура-старшего, приняли вдруг какой-то зажатый и принужденный вид, – через пять минут. Мы, собственно, расходиться собрались…
– Дмитрий Максимович, Максим Александрович просит вас пройти в машину немедленно.
Манцур хмыкнул с показным равнодушием, опрокинул в себя остатки коньяка из рюмки, тяжело поднялся с низкого дивана и, не глядя на своих друзей, снисходительно проговорил:
– Короче, пацаны, я пошел. Сами понимаете – сыновний долг, так сказать. Папашка беспокоиться, уважить надо. Вы тут, потусите еще, если охота.
– Дмитрий Максимович, Максим Александрович попросил, чтобы ваши товарищи покинули ресторан сразу после вас.
Манцур, уже направившийся к выходу, замер, хмуро глянул на охранника, постоял, плотно сжав побелевшие от бешенства губы и явно придумывая слова для достойного выхода из ситуации. Ничего не придумав и не обернувшись больше на друзей, он молча вышел из кабинета, слегка задев плечом посторонившегося охранника.
У входа в ресторан мягко урчал мощным дизелем черный тойотовский внедорожник. Дмитрий разместился на заднем сиденье, захлопнул дверцу и, откинувшись на подголовник, устало закрыл глаза, всем своим видом показывая, что не расположен сейчас к общению с сидящим рядом отцом. Охранник занял место водителя, вопросительно взглянул в зеркало заднего вида, и, услышав короткую команду «Домой», вырулил на пустынную в этот час центральную улицу Шмарова.
– Я сколько раз говорил, чтобы ты не смел заявляться в ресторан с этими отморозками? – голос Манцура-старшего звучал ровно, и только, человек, хорошо его изучивший смог бы уловить в этих словах еле сдерживаемую ярость. – Сколько раз говорил, чтобы ты не смел нажираться там у всех на виду, не смел хамить персоналу…
– Мы тихо сидели в отдельном кабинете, – не открывая глаз, процедил Дмитрий.
Некоторое время Манцур молчал, глядя остановившимся взглядом в подголовник водительского кресла. Поддавшись давно копившемуся раздражению, он начал разговор совсем не так как планировал, сын сразу ощетинился, заняв давно отработанную