Приготовив завтрак и разместившись за столом, он некоторое время сидел неподвижно, невидящим взглядом рассматривая тарелку и сжимая в руках вилку с ножом. Потов вдруг раздраженно отбросил приборы, решительно встал, подошел к холодильнику, вынул из него початую бутылку водки, снял с полки простой граненый стакан, наполнил его да краев, выпил в несколько быстрых судорожных глотков и торопливо вернулся за стол. Жадно, обжигаясь, закусил яичницей, с громким хлюпающим звуком отхлебнул из чашки кофе. Тарелка не опустела еще и наполовину, когда он резко отодвинул ее в сторону, словно ощутив внезапную сытость, откинулся на спинку стула и, вновь застыв, стал медленно обводить чуть помутневшими глазами окружающую обстановку: стерильно сверкающий никелем уголок кухни, оборудованной всеми мыслимыми техническими средствами, безупречный дизайн гостиной – мягкую удобную мебель, пушистый ковер, широкий камин в дальнем углу с замысловатой резной композицией на полке, гигантский прямоугольник плазменной панели на стене.
«Значит, всему этому скоро конец, – текли в голове ленивые мысли. – Жаль, что так быстро, еще хотя бы годик, Санька как раз школу б закончил, и было бы в самый раз. А может еще все и к лучшему, времена мутные настают, развязаться сейчас и – на покой. Тоже ведь, не мальчик уже – шестой десяток пошел, пора и о себе подумать. Дерганый какой-то стал в последнее время, пугливый, мнительный, со сном проблемы начались – бывает, страхи бредовые навалятся с вечера, так без ста грамм заснуть и думать нечего».
Через два дня, в субботу, из вверенной Петру Петровичу колонии будет совершен побег, и узнал он об этом не от собственной оперативной части, раскинувшей по зоне плотную сеть стукачей, и не из разработок, полученных из областного Управления. О предстоящем побеге, как о чем-то обыденном и давно решенном, ему сообщил все тот же невзрачный щуплый мужичек, который три года назад душевно попросил гражданина начальника получше обустроить в колонии хорошего человека – Шуру Копченого, чье прибытие ожидалось через несколько дней. Шаляпину даже показалось, что на этом мужичке, по-простому назвавшийся Вовой, он видит тот же засаленный и помятый пиджак, что и три года назад.
Шура Копченый – довольно известный на постсоветском пространстве вор в законе – сразу по прибытии на зону был определен на ответственный пост заведующего библиотекой, на котором и протрудился бессменно все эти годы, регулярно получая с воли солидные передачи, молчаливо игнорируя многие пункты внутреннего распорядка и ночуя в специально обустроенном за книжными стеллажами кубрике, откуда с помощью идеально отлаженного обмена письменных и устных «маляв» продолжал тихо управлять своей охватывающей половину Сибири воровской империей. Шаляпин ежемесячно получал на оформленную по чужому паспорту карточку оговоренные суммы, и длиться этой идиллии еще неполные два года, если бы не второе явление помятого Вовы, который сообщил, что в виду некоторых обстоятельств его подопечному необходимо срочно оказаться